– А-а… Что бы вы хотели узнать? – заикаясь, пролепетала та.
– Меня интересует, был ли вашим вкладчиком или заемщиком житель Лешакина Виталий Резенцов, – строго спросил Лев тоном, не допускающим возражений.
Это окончательно привело в полное замешательство его собеседницу, и она, некоторое время поразмышляв, сдавленно пискнула:
– Простите… Гм! Простите, но я не имею таких полномочий. Если позволите, я соединю вас с заместителем управляющего. Он сейчас на месте. Соединить?..
Замуправляющего оказался обладателем звучного баритона, которым он изрек:
– Да-а, я вас слу-у-шаю…
Впрочем, его реакция на известие о том, что «Честным процентом» заинтересовался угрозыск, оказалась не менее характерной, чем и у сотрудницы банка. Баритон тут же несколько осип и потускнел. Замуправляющего, посетовав на то, что без письменного запроса давать информацию о клиентах банка не может, тем не менее пообещал «пойти навстречу» и «прояснить ситуацию». Особенно с учетом того, что человека, по поводу которого интересовался Главк в лице Льва Гурова, уже нет в живых.
Поклацав пальцем по клавишам компьютера, банковский работник вскоре сообщил, что ни в каких банкирских «святцах» – ни среди вкладчиков, ни среди должников Виталий Резенцов не значится.
– …Скорее всего, – поспешил пояснить собеседник Гурова, – тем днем наши сотрудники проводили акцию «Удачный вклад», ориентированную на молодежь. Они обзванивали потенциальных вкладчиков, предлагая им открыть счет в нашем банке на самых льготных условиях. Вот, собственно говоря, и вся причина нашего звонка господину Резенцову. Я выражаю свое сожаление в связи с тем, что с ним произошло, но, заверяю вас, к этому мы никоим образом не причастны.
На вопрос Льва, с каким коллекторским агентством работает их банк, замуправляющего, даже закашлявшись от неожиданности, сообщил, что их филиал с коллекторами не работает. А вот что касается главного офиса, то там свои порядки, и вообще подобной информацией он не располагает.
Положив трубку, Гуров взглянул в окно, где уже начали сгущаться сумерки. Пора уже было собираться домой. В дверь раздался негромкий стук, и в кабинет заглянул Жаворонков.
– Лев Иванович, – заговорил он, протягивая два листа бумаги, – я принес материалы по исследованию ниток и чека, найденных вами в лесу. По Ямщичному и Лимашову информацию собираем. Завтра будет готова.
Поблагодарив, Лев просмотрел заключения криминалистов и, положив распечатки на стол, задумался. Из материалов явствовало, что обрывки ниток, зацепившиеся за сук, были выдернуты из плотной ткани черного цвета, которая очень часто используется для пошива униформы сотрудников ЧОПов. Чек был выбит третьего августа текущего года в десять утра на кассе сетевого супермаркета «Лиана», расположенного в Пятницком, по улице Кирова, семнадцать. Согласно указанному в чеке перечню покупок, в «Лиане» были приобретены три бутылки водки, килограмм сервелата и хлебный батон.
«Интересный вырисовывается «натюрморт»! – мысленно резюмировал Гуров, глядя на распечатки. – Покупка сделана в день убийства Резенцова. Можно предположить, что убийц было трое. Видимо, чтобы «не раскиснуть» и без колебаний лишить жизни сразу двоих, они перед казнью крепко выпили. Европкина, вероятнее всего, привезли с собой. Возможно, пообещали ему сохранить жизнь. Но обманули… Пили, скорее всего, в салоне «Руннера», поскольку на месте убийства не было никаких следов пьянки…»
Рассудив, что при случае (а снова ехать в Лешакино, вероятнее всего, необходимость была достаточно серьезная) пустые бутылки и прочее следовало бы поискать дополнительно, Лев закрыл кабинет и направился к выходу.
…Утром он пришел на работу даже несколько раньше обычного. Этой ночью ему спалось несколько беспокойно, что обычно бывало во время расследования сложных «глухарей». Когда он подходил к кабинету, сзади послышался голос капитана Сильченко:
– Товарищ полковник! Лев Иванович! Нашел я Кастета… Вернее, Костякина. В общем, с ним – то же самое, что и с Твистом. Убит ножом, горло перехвачено от уха до уха…
Они вошли в кабинет, и Сильченко рассказал о своих вчерашних поисках. Сотовый оператор, которого пришлось долго «дожимать», наконец-то согласился на сотрудничество, и усилиями компании была предпринята попытка установить местонахождение Костякина. Однако результат оказался нулевым. Как уведомила сотовая компания, телефон Кастета вообще не подавал «признаков жизни». Это означало, что он, скорее всего, или без своего аккумулятора, или уничтожен, или помещен в некую металлическую емкость, наподобие сейфа, не пропускающую сигнал.
Понимая, что время работает против него, капитан решил еще раз просмотреть всех прежних и нынешних знакомых Костякина из числа подельников. В пожарном темпе вновь проработав все судебные дела, по которым тот отбывал наказание, он обнаружил, что перед своей первой отсидкой Костякин был женат. В дальнейшем (а всего у домушника Кастета насчитывалось аж четыре срока) он проходил как холостой.
И тогда Сильченко отправился поговорить с его экс-женой, которая уже давно была замужем за другим. Вначале женщина все категорически отрицала, но потом призналась, что действительно два дня назад к ней пришел бывший муж и попросил его спрятать. В глубине души продолжая питать чисто женскую жалость к своему бывшему непутевому избраннику, та предложила Костякину спрятаться на даче, принадлежащей ее нынешнему мужу. Дала ключи, объяснила, как ее найти, и он уехал. Больше Кастет о себе ничем не давал знать.
Уже ближе к вечеру капитан сумел разыскать дачный домик в массиве Попухино. Вскрыв самодельной отмычкой входную дверь, он вошел внутрь и понял, что там никого нет уже не менее суток. Хотя имелись все признаки недавнего присутствия там мужчины – на столе в беспорядке лежали продукты – нарезанный ржаной хлеб, сало, маринованные кильки, зелень с этого же дачного участка. Стояла наполовину опорожненная бутылка водки и до половины наполненный стакан. В центре стола – пепельница, полная окурков. Выглядело это так, как если бы в разгар «банкета» решившего попировать Костякина кто-то куда-то срочно позвал. Уходя, Кастет запер дверь. То есть звали его куда-то достаточно далеко, а не просто выйти к калитке.
Опросив соседей, Сильченко выяснил, в какую сторону направился Костякин. Однако из-за того, что уже стемнело, поиски ему пришлось завершить, едва начав. Этим утром, еще затемно, он вновь отправился в Попухино. Прибыв на окраину села, где вчера вел поиски Кастета, капитан увидел на берегу пруда около десятка человек, в том числе и в полицейской форме, и машину с мигалками. Как оказалось, местный рыбак, отправившийся спозаранок поудить карасей, в утреннем полумраке увидел в прибрежных камышах что-то темное. Подойдя поближе, он понял, что это труп человека с перерезанным горлом, и сразу же позвонил в полицию.
Вместе со старшим опергруппы местного РОВД капитан осмотрел место происшествия. Заметив примятый камыш, опера прошли к воде и увидели за плотной стеной зарослей у самого берега еще один труп, лежавший в воде навзничь. Это был мужчина лет тридцати пяти, с кавказскими чертами лица, убитый выстрелом в голову – в центре его лба зияло пулевое отверстие. Документов ни у одного из этих двоих при себе не оказалось. На всякий случай Сильченко сфотографировал убитых, чтобы в информотделе их идентифицировать.
