Подполковник полиции Игнатий Кручинин спокойно выслушал Васю, после чего не менее спокойно произнес, что вознаграждение объявляла не полиция, у которой нет финансовых ресурсов на подобные акции, а частное лицо, и сказал Васе, что очень благодарен ему за исполнение гражданского долга и оказанную помощь в поимке рецидивиста Хасана. После чего добавил, что более он Васю не задерживает.
Вася Скоробейкин был совсем не простак и попросил спокойного подполковника:
1. Выяснить, кто такой Ефим Понтыкин.
2. Как этого господина найти.
3. Выдать гр. В.Г. Скоробейкину заверенную печатью и подписью справку о том, что это именно он обнаружил преступника Альберта Хасанова по кличке Хасан и способствовал его поимке, то бишь задержанию.
Начальник отделения полиции подполковник Игнатий Петрович Кручинин, чтобы поскорее отделаться от навязчивого и требовательного посетителя, самолично сделал все, что просил Скоробейкин. И через четверть часа с небольшим Вася уже ехал в вагоне метро до станции «Кропоткинская», недалеко от которой находился офис компании «Сервис-Трейдинг», принадлежащей на правах частного предприятия господину Ефиму Михайловичу Понтыкину.
Приняли Васю Скоробейкина тепло и радушно. Правда, секретарша Ефима Михайловича поначалу сильно удивилась причине визита Васи в офис компании, однако улыбка не сходила с ее губ, да и вообще секретарша босса была сама доброжелательность и любезность. Она усадила Васю на диван, возле которого стоял стеклянный журнальный столик, включила машину для приготовления кофе и принесла в вазочке несколько печений. Пока готовился кофе, секретарша сходила в кабинет Ефима Михайловича и вернулась с неизменной улыбкой, сообщив:
– Через несколько минут Ефим Михайлович освободится и с радостью вас примет.
Последующие несколько минут Вася пил кофе и вкушал печенье, наслаждаясь сервисом и всеобщим обожанием к собственной персоне. Потом на столе секретарши что-то пикнуло, и она сказала Васе, что Ефим Михайлович готов его принять. Вася поднялся, подошел к двери, несколько раз стукнул для приличия и вошел…
– Рад, весьма рад, – Скоробейкин Ефим Михайлович вышел из-за стола, чтобы поприветствовать Васю. – Побольше бы нам вот таких людей, как вы, Василий, и наша страна вздохнула бы полной грудью и зажила спокойно и счастливо. То, что вы сделали, – добавил Ефим Михайлович, сделавшись проникновенно серьезным и сдвинув брови к переносице, – настоящий гражданский подвиг.
– Ну что вы, – потупился Вася Скоробейкин. – На моем месте так поступил бы каждый…
– Далеко не каждый, Василий, – не согласился с ним Ефим Михайлович. – Большинство осталось бы безучастными и прошло бы мимо, словно ничего не замечая. Так что вы, без малейшего преувеличения, настоящий герой нашего времени. И не спорьте, пожалуйста…
– Спасибо, – ответил герой Вася и нерешительно спросил: – А как бы мне получить причитающееся вознаграждение?
– Понимаете, Василий, – дружески положил длань на плечо Васи господин Скоробейкин, – объявленное мной вознаграждение за сообщение о местонахождении опасного преступника Альберта Хасанова по кличке Хасан было, как бы вам это попроще сказать, – Ефим Михайлович возвел очи к потолку и пару секунд раздумывал, а может, ожидал, что на него снизойдет некоторое откровение, – рекламным ходом. В нынешних условиях, когда страны Запада, ополчившись на нашу страну, чинят разные препятствия в виде санкций и ограничений, приходится изворачиваться, чтобы сохранить прибыль и соответственно покупательский спрос. И реклама в таких условиях просто необходима. Поэтому обещанное вознаграждение в размере пятисот тысяч рублей за сообщение о местонахождении находящегося в розыске преступника являлось пиар-акцией, не более того…
– Значит, платить вы мне не собираетесь, – глухо произнес Вася Скоробейкин.
– Нет, не собираемся, – сладко улыбнулся Ефим Михайлович.
– Тогда я подам на вас в суд, – промолвил Вася еще глуше.
– Да ради бога, подавайте, – улыбка Ефима Михайловича стала просто сахарной. – Только это вам, к вашему сожалению, ничего не даст. Лишь время потеряете. И деньги, – добавил он.
– Посмотрим, – буркнул Вася Скоробейкин и, пылая праведным гневом, вышел из кабинета.
Следующие четыре года ушли у Васи на обивание порогов разных инстанций и присутственных мест и борьбу за получение своих кровных пятисот тысяч рублей. Однако вердикты организаций, призванных защищать граждан от проявлений к ним разного рода несправедливостей, гласили примерно следующее: «нет никаких юридических оснований для того, чтобы обязать указанное лицо или организацию выплатить объявленное вознаграждение».
Вася обозлился на весь мир, у него резко испортился характер, он сделался раздражительным и нетерпимым ко всему, что ему было не по нраву. Дошло до того, что он накинулся с кулаками на кассиршу, что недодала ему сдачи в размере сорока пяти копеек.
Так прошел еще год или два. Васю теперь знали практически все опорные пункты и отделы полиции в районе, в котором он жил. Он закидывал отделы внутренних дел заявлениями и жалобами, а если его заявлениям не давали ход или не принимали их вовсе, писал жалобы в прокуратуру.
В августе две тысячи четырнадцатого года его сильно избили, пробив голову то ли кирпичом, то ли битой. Вася стал заикаться, подволакивать при ходьбе ногу, узнавал только самых близких. История закончилась тем, что его определили в Психоневрологический диспансер № 24, где его лечением вплотную занялся лично заместитель главного врача по медицинской части кандидат медицинских наук и врач-психиатр высшей категории Константин Моисеевич Зильденберг-Ванштейнман.
Не случись скандала мужа Коли с женой Дуней, шум какового и разбудил его, то Вася Скоробейкин так и остался бы почивать, а утром, проснувшись, потопал бы, как обычно, на работу. Кстати, в апреле две тысячи пятнадцатого он мог бы встретиться с коренной москвичкой Зинаидой Канарейкиной, после чего у них воспылали бы серьезные и яркие чувства. Возможно, что они бы поженились и родили бы через год ребенка, которого назвали бы Сашей. Но, увы, вместо встречи с женщиной его судьбы Вася Скоробейкин целые дни просиживал в заношенном халате на койке, пуская сопли из носа и слюни изо рта и выслушивая умные изречения доктора Зильденберг-Ванштейнмана, в которых ни слова не понимал. Он уже ничего не понимал: ни человеческой речи, ни времени, ни места, где он находится. Вместо этого в его голове постоянно звучал мотив примитивной песенки со словами куплета:
Крошка моя, я по тебе-е ску-уча-аю-у.
Я от тебя письма не по-олу-уча-аю-у.
Ты далеко и даже не-е скуча-ала-а.
Но я вернусь, вернусь, чтоб ты узна-ала-а-а, что я далеко, я по тебе ску-уча-аю-у…
Но и этих слов он тоже не понимал…
Так что в этой жизни все переплетено и взаимосвязано. Что бы ни случилось: простой чих или высказанное слово обязательно будет иметь продолжение, часто совершенно независимое от нас. А вот интересно, какое будет продолжение у меня с Ириной?
