– Легко! – Майер вновь зевнул, улыбнулся. – Что мне пятьдесят метров? Два раза загребнуть. – Улыбка стала шире. – Но мы чтим главный олимпийский девиз: «Главное не победа, а участие».
– Во-во, это ближе к истине, – теперь заулыбался Сомов, – участники, блин.
– Да уж, – в стиле Кисы Воробьянинова поддержал разговор Ефимов. – Уж мы восхитим так восхитим, – кивок в сторону дрыхнувшего рядом прапорщика Баранова, – особенно Костя.
– А что же мне было сразу минуса зарабатывать? – ощетинился начфиз.
– Так он пойдёт ко дну на первых же метрах, – резонно заметил Майер, покосившись через плечо на едва-едва умевшего плавать Баранова.
Но начфиз лишь отмахнулся:
– Не проблема. Заявим, затем снимем как внезапно заболевшего.
– Ну, разве что так, – пожал плечами Ефимов и, вспомнив рассказанную ему не так давно, но случившуюся несколько лет назад историю, невольно заулыбался. Тогда всё было гораздо «круче».
Телеграмма об участии в соревнованиях по военному троеборью пришла, как всегда, неожиданно.
– Ну, и? – Замкомбрига подполковник Хладов на этот раз был немногословен.
Сидевший напротив него старший прапорщик Артём Иванович Пришвин, сорокалетний мужик, которому как никому больше подходила поговорка: «Прапорщик должен быть задумчивым и выносливым – до обеда он думает, что вынести, после обеда выносит», временно исполнявший обязанности главного бригадного физрука, непроизвольно заёрзал в кресле. Три подходящих офицера для участия в первой возрастной группе у него на примете были, но, зная, что все основные физкультурники-переростки (старших возрастных групп) находятся в отпуске, иллюзий по поводу успеха сборной команды на окружных соревнованиях не строил, и потому ему в голову закралась крамольная мысль: почему бы не совместить полезное с приятным?
– Имеется тут одно соображение…
– Ну, и? – повторившись, подполковник устало опустил голову.
– Да есть у меня на примете двое, – осторожно начал Пришвин и, увидев поощрительное движение начальственной головы, продолжил: – Но они не из нашей части.
– Спортсмены, что ли?
– Не совсем, пенсионеры военные, – и, опережая вопрос: – вторая и третья возрастная.
– Они что, троеборцы?
– Так точно, – не моргнув глазом, соврал Пришвин. Не говорить же подполковнику, что этаким манером он хочет вытянуть на встречу своих давних корефанов. И, подумав, добавил: – В прошлом.
– Мы все в прошлом, – мечтательно выдохнул Хладов. – Не подведут?
– Не должны, – окончательно бить себя в грудь Артём Иванович не собирался. Его приятели в прошлом действительно были военными, оба уволились в звании майоров, а вот какое они отношение имеют к троеборью, и имеют ли вообще, Пришвин не знал. Но это его нисколько не смущало.
«Пусть, – рассуждал он, – не выиграем соревнования, так хоть оттянемся по полной, когда ещё удастся встретиться? А они сейчас всё равно без работы сидят.
– Добро, но там же будут сверять документы, – несмотря на головную боль, мыслил подполковник трезво.
– Всё продумано. – Старший прапорщик позволил себе слегка расслабиться, наживка была проглочена. – Мы у майоров Петрова и Зарайонова удостоверения личности возьмём и им отдадим.
– Так морда лица… – Выражая сомнение, Хладов очертил рукой круг, заключая в него свой «портрет».
– Да удостоверения чёрт-те когда выдавались, – попробовал отмахнуться Пришвин, но, увидев лицо шефа, поспешно добавил: – Они к тому же и похожи.
– А, лепи, хуже уже не будет, – махнул рукой подполковник, окончательно смиряясь с неизбежным.
Поняв эти слова как сигнал к действию, Артём Иванович поднялся со стула и бодро спросил:
– Разрешите идти? – и, не дожидаясь ответа, покинул начальственный кабинет.
В целях пресечения утечки информации, комбрига в детали предстоящей операции решили не посвящать. Вскоре приказ о формировании сборной команды по офицерскому троеборью был подготовлен, распечатан, согласован, отдан на подпись и в тот же день подписан командиром части. Пришвин довольно потирал руки – всё складывалось как нельзя удачнее. Теперь следовало грамотно провести «подрывную» работу среди «местного населения».
– Петруха! – Старший прапорщик выглянул из начфизовского кабинета. Прислушался – в ответ тишина. – Петруха! – гаркнул он во всё горло.
Со стороны зала рукопашного боя послышался топот ног.
– Я, товарищ старший прапорщик! – В дверном проёме показалась заспанная морда Петрухи – бойца из взвода материального обеспечения, полуофициально прикомандированного к спортзалу.
– Дуй в ОПО, майоров Петрова и Зарайнова знаешь?
Боец утвердительно кивнул.
– Держи вот выписку из приказа, ознакомишь их под роспись.
– Переодеваться?
Пришвин окинул взглядом одетого в помятый спортивный костюм бойца и решил не заморачиваться.
– Ступай так.
– А если меня дежурный по штабу не пропустит?
– Подойдёшь к дежурному по части, им сейчас майор Кривенко стоит, скажешь от меня. Понял?
– Угу.
– Давай вперёд и с песней.
Сказать, что Петров и Зарайнов удивились подобному назначению, значит, не сказать ничего. Их возмущению не было предела.
– Да как же… да каким образом… – брызгал слюной толстячок Зарайнов, в то время когда Петров тупо сопел у дверей начфизовского кабинета. – Да кто же нас…
– Он. – Пришвин ткнул пальцем в потолок, указывая на расположенный на втором этаже кабинет заместителя командира бригады. – Так и сказал: «Этих двоих обязательно, а то совсем охренели, подтянуться ни одного раза не могут». – Иваныч врал напропалую, совершенно справедливо полагая, что Петров и Зарайнов не рискнут выпытывать у замкомбрига истину. Тем более что он, не желая доводить всё до крайности и пускать дело на самотёк, собирался подкинуть обоим спасительную соломинку (в собственных интересах, конечно).
– В принципе я могу попытаться это уладить, но требуется бутылка хорошего коньяка. – Иваныч кивнул на потолок, напрямую указывая на того, кому этот коньяк якобы предназначался.
– Усёк, – тут же отозвался смышлёный Петров.
– С каждого. И какая-никакая закусь.
Через час истребованное находилось в одном из шкафов начфизовского кабинета. А сдавшие свои удостоверения личности и получившие три дня внеурочных выходных Петров и Зарайнов ушли от Пришвина довольными.
