Полное безветрие. Тишина. Боль.
* * *
Элиен выстирал свою одежду в лесном ручьеи расположился на отдых, всматриваясь в зеленые струи. Водоросли медленно покачивались, размеренно вторя ритму течения. Мелкие рыбешки сновали в небольшой заводи.
Крикнула птица. Элиен насторожился, ибо крик этот не был вполне обычным. Он вгляделся в заросли, обрамляющие опушку. Листва даже не шелохнулась. Элиен немного успокоился и подошел к самой воде, чтобы наполнить флягу.
Вниз по ручью плыла ветка. Элиен вынул ее из воды. Ветка была не отломана временем или ветром, а отрезана рукой человека и расщеплена вдоль.
– Что это должно обозначать?
– Тобой интересуются.
– Кто?
– Люди этих мест, – уклончиво ответила раковина.
– Ноторы? Лесные люди? Повелители растущего под солнцем?
– Ты и сам все знаешь.
Видимо, Элиен и впрямь привлек чужое внимание. Приготовляя себе ночлег, он никак не мог отделаться от мысли, что вокруг него, в густом кустарнике, затаились люди. Однако же ни один из них не показывался.
Элиен сделал себе подушку из мягкой, шелковистой травы. Но, поразмыслив немного, подушку он выбросил, а вместо нее положил под голову мешок с вещами. Жестковато, зато, по крайней мере, украсть его будет непросто.
“Если ноторы замыслили что-то дурное – выпущу кишки всему народцу”, – успокоил себя Элиен, засыпая.
* * *
Дыхание Элиена было ровным, сон – глубоким. Он не слышал, как при свете луны из кустов вышел низенький человек в шлеме, по форме напоминавшем ороговелость на голове кутах. Он остановился неподалеку от Элиена и бросил в голубовато-зеленую ночь короткое заклинание.
Шесть пар глаз наблюдали за происходящим из кустов. Тела пришельцев были укрыты накидками, сплетенными из длинных плетей винограда, казавшихся живыми – они в самом деле были живыми. Пришельцы имели на вооружении деревянные копья, оба конца которых были заострены и обожжены.
Элиен не почувствовал, как трава вокруг него быстро пошла в рост, разбуженная словами человека в шлеме. Гибкие стебли принялась оплетать его запястья, голени, шею. Элиен еще не знал, сколь крепка хватка травинок, каждая из которых в отдельности имеет лишь крохотную пылинку силы, но тысяча их – крепче варанского корабельного каната.
Элиен был вмят в землю и обездвижен проворной травой. Он не мог пошевелиться. Он все еще спал.
– Проснись, чужеземец, – произнес у него над ухом человек в шлеме.
Элиен очнулся от забытья и попробовал встать. Он рванулся изо всех сил, но лишь несколько самых слабых травинок были разорваны.
– Ты наш пленник, чужеземец. Веди себя благоразумно, – посоветовал нотор голосом скрипучим, словно стонущий зимним вечером сухостой.
Элиен не знал наречия, на котором были произнесены эти слова, но понял все. Такова была сила мол оков Глаголящей Рыбы, которые Элиен вкусил на Хеофоре. Эвероноты оказали ему добрую услугу.
– Я не воевал с вами, – твердо сказал сын Тремгора. – Как я могу быть вашим пленником?
Но человек в шлеме не ответил. Элиен напряг все свои мышцы в попытке освободиться, но трава не поддавалась. Повелители трав и деревьев знали свое дело. Раковина Леворго была права.
Коротышка подал знак своим людям. Ловкие и бесшумные, словно ласки, они выбрались из своих укрытий и обступили лежащего Элиена.
– Что вам от меня нужно? – спросил сын Тремгора, дивясь легкости, с которой из его глотки сами собой льются звуки неведомого ему наречия.
Но и этот его вопрос не удостоился ответа. Один из людей, чье тело казалось поросшим лесным мхом, положил ладонь на его затылок. Элиен был возвращен власти сна.
* * *
Элиен встретил рассвет в яме, просторной и затхлой. Оружия Эллата при нем не было. Двигаться он не мог, поскольку все его тело было оплетено крепчайшей лианой странной породы, какой Элиен еще ни разу не встречал в здешних лесах.
Конечности затекли, десны прогоркли от жажды. По стенам ползали большие муравьи, которыми кишмя кишели здешние леса. Они вили себе гнезда-муравейники на уровне первого яруса ветвей. Свою вполне объяснимую страсть к высоте – муравьи боялись потопов, которые случались здесь в сезон дождей, – зубастые твари сочетали с длительными наземными путешествиями в поисках добычи.
Элиен поглядел наверх. Яма была закрыта решеткой из толстых дрынов. До слуха доносились лай собак, детский ор и девичье чириканье. Видимо, он находился в ноторской деревне.
Сын Тремгора попробовал освободиться от опутывающей его лианы.
Дело было безнадежным. Как только ему удавалось ослабить путы в одном месте, лиана тут же начинала сдавливать ему горло, пребольно врезаясь в плоть, одновременно с этим затягивая ослабленные Элиеном петли. Сыну Тремгора показалось, что проклятая зеленая плеть проявляет признаки жизни и – более того – вполне целесообразного поведения, направленного на удержание пленника в недвижимости!
Решетка над ямой отодвинулась в сторону. Элиену спустили на веревке уродливый широкогорлый горшок из необожженной глины. Эта варварская поделка лучше всяких слов свидетельствовала о том, сколь дики люди, которым посчастливилось пленить самого сына Тремгора.
Горшок достиг дна ямы. Веревка, отцепившись от своего груза, скрылась вверху. Решетка встала на свое прежнее место.
– Завтрак подан, милостивый гиазир. Приятной вам трапезы, Спаситель Мироздания! – вслух съязвил Элиен.
Голод и жажда плохие союзники для того, кто хочет отомстить врагу и вернуть себе все, чем владеет по праву.
Элиен решил не брезговать предложенным. Ползком, словно червь, он подобрался к горшку.
Это заняло довольно много времени. Когда губы сына Тремгора приблизились к горшку, он заметил компанию большеротых муравьев, которые поспели к столу гораздо раньше его. Челюсти каждого напоминали кузнечные кусачки. Элиен с содроганием и благодарностью подумал о том, что природа не была враждебна к человеку настолько, чтобы позволить этим существам вырастать хотя бы до размеров собаки.
Элиен понюхал варево. Как ни странно, запахом оно напоминало мясной бульон. “Если такое паршивое и бедное племя потчует своего пленника мясом, значит, оно заинтересовано в том, чтобы тот прожил подольше”, – заключил Элиен. Он не знал, что ноторы брезгуют животной пищей и дают ее своим пленникам в знак оскорбления.
Муравьев становилось все больше. Облепив широкое горлышко сосуда, они жадно жрали. Все новые и новые насекомые прибывали, послушные беззвучному зову своих удачливых, но еще отнюдь не насытившихся собратьев.
И тут Элиена озарило: судьба дает ему шанс! Правда, этот шанс сопряжен с весьма существенными неудобствами и болью. И все же…
Элиен повернулся спиной к горшку, примерился и опустил обе связанные лианой руки в теплую жижу, составляющую содержимое горшка. Сын Тремгора просидел так довольно долго, чтобы кожица и древесина лианы как следует пропиталась мясным духом. Затем он осторожно вынул руки из горшка и, приняв сравнительно удобное положение, начал ждать.
