– Великая Мать Тайа-Ароан никогда не ступала ногой на землю, – вещал Урайн, расшвыривая животных носком своего сапога, чтобы не раздавить ненароком. Урайн никогда не был склонен к подобной политике по отношению к людям. – Все, кто удостоились зреть ее, зрели ее сидящей на крысе.
– О ком это ты? – переспросил Шет, который был слишком поглощен своим желанием не упасть, не раздавить и не испачкаться.
– Вот о них. О крысах. – Урайн первым подобрался к двери, путь к которой, собственно, и пролегал через подвал, столь густо населенный.
Ключ с восемью бороздками провернулся в замке, и дверь открылась. Они вошли в неправдоподобно огромное помещение, стены которого были расчерчены на квадраты. Каждый такой квадрат имел в центре по бордовому кругу, который, если присмотреться получше, был набран из пластин отменной яшмы – сакрального камня Южной Сармонтазары.
Шет недоумевал: кому и зачем понадобилось устраивать на такой глубине столь щедро отделанные помещения и отчего вход сюда выглядит столь заброшенным и всеми забытым?
Но Урайн, похоже, не был расположен к разговорам. Оставив Шета любоваться интерьером, он направился к противоположной стене, на которой из разноцветной яшмы был сложен глаз, в чьем зеленом зрачке отражалось все происходящее в комнате.
Урайн вел себя не совсем обычно. Подойдя к глазу, он почтительно и низко поклонился, хотя поблизости не было никого (если не считать самого Шета окс Лагина), кто мог бы ответить на поклон.
Через некоторое время из пола прямо перед Урайном поднялась тумба из белого греоверда. Черный ларь, покоившийся на тумбе, был открыт Урайном без помощи рук. Он лрошептал заклинание – и крышка отворилась. Два двуручных меча были Урайну добычей.
Он вернулся к Шету, застывшему возле самого входа в зал, держа в обеих руках по мечу, которые отличались один от другого лишь длиной лезвия. Один, с лезвием более длинным, он передал Шету окс Лагину; тот принял его, покорно и скучно, будто получил источенное червями древко дряхлого штандарта.
– Мы должны выйти на середину зала, – ничего не выражающим тоном сообщил Октанг Урайн, и Шет заметил на его лице следы тревоги.
— Зачем?
– Наберись терпения, Шет. Тайа-Ароан не жалует тех, кто торопится.
Шет последовал примеру Урайна без особого энтузиазма и остановился, когда герверитский тиран подал ему соответствующий знак. Взгляд Шета требовал комментариев.
– Сейчас мы сразимся с тобой, Шет, и это не будет ни убийством, ни потехой.
– С каких это пор ты вошел во вкус бескровных поединков? – вяло поинтересовался Шет, потерявший в плену всякую приязнь к оружию.
– Сейчас не время разглагольствовать, – прервал его Урайн, не столь изысканно вежливый, как тот несравненный Октанг Урайн, каким он хотел себе казаться. – Защищайся. В твоих руках – меч Тайа-Ароан. В моих руках – тоже. Это оружие не поможет ни мне, ни тебе. В нем нет силы.
Шет окс Лагин лениво восставил свой меч против меча Урайна. Нет силы. Предположим, что так. Весьма вероятно, да. Потому что когда Урайн со своим оружием – драться с ним бесполезно. Не выкован еще такой меч, с которым имеет смысл ходить против Когтя Хуммера.
– Кто ты? – спросил правитель герверитов, Длань Хуммера.
– Меня зовут Шет, я твой брат и союзник, – отвечал Шет окс Лагин несколько медленнее, чем следовало бы.
Первый выпад Урайна был похож на бросок рыси: молниеносен, легок и жесток. Шет едва успел закрыться и отойти. Он не рассчитывал, что придется драться всерьез. Урайн воспринял поведение Шета как должное и продолжил.
– Ты соврал мне. – Он недоверчиво улыбнулся, приближаясь.
– Клянусь – нет! – недоуменно возразил Шет.
Утроба Тайа-Ароан отпустила его, лишив памяти обо всех существенных вещах, оставшихся в прошлом. Включая самое себя.
– И все-таки да! Тебя зовут Шет окс Лагин. Ты послан варанским князем Лотаром окс Миланом в Варнаг, твое посольство перебито, а ты пленен владыкой герверитов. Разве тебе не известно об этом? – Еще не закончив фразу, Урайн метнулся к Шету.
Тяжеленный меч неминуемо обрушился бы на голову Шета, если бы умение фехтовать не было впитано тем вместе с молоком матери. Шет ушел в оборонительную стойку и выдержал удар. Он выдерживал и не такие удары, помнилось ему смутно.
По вискам Шета стекали струйки холодного пота. То, что говорил Урайн, звучало как бред пьяного прорицателя. Баранский князь Лотар окс Мидан – кто это? Какое посольство? Его друг выжил из ума?
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – сказал Шет и опустил меч.
Он был слишком тяжел для него. Быть может, тому самому послу из Варнага он пришелся бы впору, но не ему. На двуручных мечах сражаются либо избранные судьбой бугаи и “медведствующие воины” из северных легенд, либо болтуны и дамские любезники. Он не из таких.
Урайн был явно доволен произведенным эффектом и именно поэтому предавался напускному раздражению:
– Что же ты стоишь, словно блудница, выглядывающая мужчину? Защищайся, Шет окс Лагин! Твой Брат по Слову скоро будет здесь. Ты знаешь, чего ему это будет стоить. – Урайн пытался раззадорить сонного Шета.
“Защищаться и нападать – по сути, одно и то же”, – отметил про себя Шет и описал мечом замысловатую дугу, окончание которой приходилось как раз в районе плеча его противника. На закраинах его ленивой памяти чудом удержались сведения о том, как это делается. Урайн встретил его клинок защитой Эстарты.
– Твой Брат по Слову, Элиен из Ласара, в моих руках, и, даю голову на отсечение, ты болен мыслью вновь освободить его. Разве нет? – Улучив момент, Урайн подскочил к Шету и нанес удар снизу.
Но не тут-то было. Искони варанцы фехтуют лучше герверитов. Даже если лениво обороняются. Даже если их рассудок затемнен покровами Хуммера. Шет нанес ответный удар, который едва не стоил Урайну руки.
– Ты морочишь меня! – твердо сказал Шет, который постепенно осваивался в роли рубаки. Только вот разговоры. К чему эти разговоры? Во время поединка не следует болтать, это знает каждый. – Ты говоришь о людях, которых я не знаю, и попрекаешь меня мыслями, которых у меня нет. Зачем?
Урайн был доволен. Но испытание еще не кончилось.
– Мы в зале Великой Матери Тайа-Ароан. Сейчас она смотрит на нас. Посмотри же и ты на нее.
Урайн опустил меч, означивая передышку и одновременно предоставляя Шету возможность последовать его совету. Шет с облегчением опустил оружие.
Он ожидал увидеть женщину с ожерельем из человеческих зубов на шее или старуху в одеяниях из человеческой кожи. Но это было бы слишком просто.
Осмотревшись, Шет заметил, что багровые круги, вправленные в квадраты, на которые были разбиты стены, – вовсе не круги, а своеобразные белки неведомых глаз, которые за время поединка обрели и объем, и подвижность. В иное время он, пожалуй, был бы не на шутку испуган этим превращением.
