Шоссе было почти свободным от легковых автомобилей. Лишь мчались в обе стороны громадные гудящие фуры, напоминавшие стада бизонов, и шоссе было продавлено их тяжелыми колесами.
Пустыня лесов и полей, отсутствие селений и признаков человеческой жизни придавали пространствам инопланетный характер. И среди этого безлюдья, на двух столбах, по обе стороны дороги промелькнули два напыщенных портрета. Президент Арнольдов и премьер Хлебопеков, глядящие один на другого надменно, с яростными презирающими глазами, похожие на бойцовых петухов.
Настало время выйти на связь с Москвой и передать в эфир свой первый репортаж.
Он увидел проселок, взбегавший на холм. Свернул, достиг вершины, по которой бежали волны зеленой травы, качались нежные колокольчики и ромашки. Поодаль виднелись развалины какой-то деревни, просевшие крыши, зиявшие черные окна. Он достал телефон и вышел на связь. В Москве ему были рады. Некоторое время он слышал музыку и слова ведущего, который возвещал о его появлении в эфире. И он, оглядывая близкие травы, далекие синие леса, высокие летние облака, стал вещать:
– На этот раз меня окружают не ажурные конструкции автосалона, а русские летние травы. Не роскошные модели знаменитых автоконцернов, а полевые цветы, на одном из которых шевелится шмель. Сюда, в эти русские просторы, меня домчал великолепный «Вольво-ХС90». Не стану расхваливать все удобства этой уникальной машины. Скажу, когда вы в нее садитесь, у вас возникает ощущение, что вы оказались в утробе матери, которое вы когда-то покинули. Набирая за первую секунду сто километров в час, я позволял себе развивать скорость в сто тридцать километров, благо не встретил ни одного поста ГАИ. Но красота и таинственная прелесть этой поездки не только в качестве великолепного автомобиля. Благодаря «Вольво-ХС90» вы моментально переноситесь из технотронной цивилизации, из мира рафинированного интеллектуализма и изысканных гедонистических наслаждений в первобытную доисторическую Русь, населенную неведомыми племенами, которые ходят в шкурах, изъясняются на языке, лишенном согласных, ударяются оземь, превращаясь в волков, оленей, медведей. Таковы мои первые впечатления о России сокровенной. До встречи. С вами был Петр Зеркальцев.
Он прятал телефон, когда услышал за спиной легкий шорох. Оглянулся. На него смотрело маленькое, мохнатое существо с одним глазом, красным, как рубин. На существе были лохмотья, ноги обуты в рваные резиновые сапоги. Оно странно хрюкнуло и побежало, захромало, покатилось, исчезая в кустах. И там, где оно только что было, летели зеленые волны травы, качались полевые цветы.
Зеркальцев испытал большое изумление. Стал спускаться с холма туда, где сверкала его машина.
Он одолел половину пути и завернул в кемпинг, окруженный подступившим лесом. Бензоколонка. Небольшая, затейливо построенная гостиница. Кафе. Стоянка для автомобилей, на которой громоздилась одинокая фура. На брезенте был ярко нарисован оранжевый беркут. Кривой клюв, злобно нахохленный загривок, распушенные перья. У фуры расхаживал дальнобойщик в зеленом комбинезоне, другой возился в кабине.
Зеркальцев поставил машину перед входом в кафе и пообедал, отметив добротность борща и пельменей, свежесть ржаного хлеба и чистоту помещения, в котором отсутствовала обычная для таких заведений безвкусица.
Вышел из кафе. Увидел дальнобойщика, который осматривал его машину, любовался, восхищенно качал головой. Он был крепок, в ладно сидящем комбинезоне, русоволосый, с открытым красивым лицом, какие красовались на советских плакатах, изображавших летчиков, шахтеров, танкистов. Он поднял на Зеркальцева ясные голубые глаза и сказал:
– Машина – просто класс. Поцеловать хочется. Только что по радио слушал про «Вольво-ХС90», и вот тебе, пожалуйста!
– Про нее и слушали, – сказал Зеркальцев, с удовольствием рассматривая крупные правильные черты, добродушную улыбку, золотистые брови, все открытое, доброе, с наивным восхищением лицо.
– Так это вы говорили по радио? Это вы Петр Зеркальцев? Точно, ваш голос! – изумленно ахнул дальнобойщик. – Я по голосу вас узнал!
– Вы правы, от голоса трудно избавиться. – Зеркальцеву было приятно, что его узнают даже в такой глухомани, даже те замкнутые и необщительные тяжеловозы, которым, казалось, были чужды его изысканные аристократические репортажи.
– Я мужикам расскажу, что самого Зеркальцева встретил. За ручку держал. – Дальнобойщик протянул свою широкую теплую ладонь и сильно сжал пальцы Зеркальцева. – А на счет этих лесных оборотней – это вы точно сказали. Здесь сплошь колдуны живут.
– Да это я пошутил. Вы должны были почувствовать иронию.
– Да нет, точно. Вы у них ведро грибов покупаете, в мешок ссыпаете. Домой приезжаете, а там камни. Банку с ягодами берете, дома достаете, а там песок.
– Вот уж не думал, что в моей шутке есть доля правды. – Зеркальцев усмехнулся, глядя в синие глаза дальнобойщика, стараясь угадать, ни разыгрывают ли его. Но лицо дальнобойщика было искренним, заговорщицким, в нем появилась суеверная робость.
– Вообще эти места недобрые. Вы поедете, километров через тридцать начнутся места нехорошие.
– Чем нехорошие?
– Во-первых, связь пропадает. Вышки стоят, а связи нет. Будто рации и телефоны глушат.
– Может быть, холмы? Или какие-нибудь другие экраны?
– Именно другие. Аномалия. Не только связь пропадает, но и машины.
– Как так, машины?
– Бесследно. Из пункта «А» выбывает, а в пункт «Б» не прибывает. Ни следов аварии, ни следов нападения – ничего! Будто машину подхватывают и уносят на небо.
– Были такие случаи?
– Этой весной «форд фокус» пропал. В прошлом году «жигули» пятой модели. А в позапрошлом колесный трактор. Думали, бандиты на запчасти разбирают. Ну ладно, «форд» или, к примеру, «Вольво-ХС90». А кому нужен жигуленок помятый или трактор «Беларусь» с допотопных времен? Тут дело в другом. – Дальнобойщик оглянулся, не подслушивают ли их, перешел на шепот. – В это место НЛО прилетают. Забирают машины для исследований. Один раз чуть меня ни забрали.
– Это как же? – Зеркальцев видел, что дальнобойщик не шутит. Мучительно сдвинул брови, потускнел, ссутулился, словно над ним нависла невидимая тяжесть, давит его к земле.
– Осенью ехал. Уже темно было, ближний свет врубил. Думаю, дотяну до кемпинга, здесь переночую. Вдруг вижу, передо мной по шоссе шар скачет, белый, как ртуть, и брызги огня летят. Думаю, шаровая молния, как бы не сожгла. Торможу, и она тормозит. Встаю, и она останавливается. И все время скачет, вверх-вниз, вверх-вниз. Двинул на нее, а она отскакивает. И что интересно, двигатель тягу теряет. Дави не дави на газ, еле плетусь. Потом шар как прянет, полыхнул и ушел вверх. И сразу тяга вернулась. Доехал, переночевал.
Утром машину оглядываю. Никаких повреждений. Только зеркало все в мелких трещинках, как в паутинках. И на брезенте вроде копотью беркут нарисован. Я потом ребят попросил, они мне краской беркута нарисовали.
