– Что ты вообще здесь забыла? – полюбопытствовал Кайсаров, оглядывая жену придирчивым взглядом.
Марина была невысокой, черноволосой, весьма эффектной молодой женщиной, которая умела выбирать для себя все самое лучшее.
– Просто проезжала мимо, позвонила, но ты не взял трубку. Может быть, поужинаем вместе?
Они спустились с крыльца на тротуар, подошли к служебной машине Кайсарова, но садиться не стали, хотя водитель уже завел мотор. На улице смеркалось, небо было по-осеннему серым и рыхлым, ветер гнал по лужам мелкую рябь и рвал ярко-голубой Маринин шарф.
Кайсарова ни на минуту не обманул ее небрежный тон. Она появлялась внезапно лишь в одном случае – если ей было что-то нужно.
– Я ужинаю с директором бумажного комбината, – сообщил он без единой нотки сожаления в голосе.
– И я вам, разумеется, помешаю.
– Если бы директору комбината необходимо было заморочить голову, я бы тебя обязательно взял с собой. Но поскольку мы собираемся работать, твоя неземная красота будет нам только мешать. Куда тебя подвезти?
– Никуда, – надулась Марина.
– Или, если хочешь, водитель сначала забросит меня в ресторан, а потом отвезет тебя домой.
– Не хочу домой, там твоя дочь. Сегодня утром она со мной даже не поздоровалась. – Марина посмотрела на Кайсарова в упор, ожидая, что ему станет неловко.
– Наверное, она тебя просто не узнала, – ответил тот. – Когда ты выходишь из ванной с лицом, покрытым синей глиной, тебя не так-то просто идентифицировать.
– Ты невыносимый человек! – рассердилась Марина. Она не была настроена шутить.
– Я невыносимый, но ты с упоением выносишь мне мозг.
– Андрюш, давай не будем ссориться. – Марина положила ладошку ему на грудь.
Кайсаров положил сверху собственную ладонь. Возможно, хотел, чтобы жена услышала, как ровно и невозмутимо бьется его сердце.
– Я даже не собирался с тобой ссориться, – заверил он. – Я вообще не ожидал тебя сегодня увидеть.
– Твоя деловая встреча спутала мне все карты, – нахмурилась Марина, убирая руку и пряча ее в карман. – Я рассчитывала на ужин.
– Неужели саранча съела все продукты в холодильнике? – будто бы удивился Кайсаров.
– Какая саранча? – не поняла жена.
– Ну, как же! Экономка, массажист, парикмахерша, твой личный тренер… Еще парочка дармоедов, которые распиливают наш семейный бюджет.
– Уж ты меня расписываешь, будто я какая барыня. И не умею считать деньги.
Кайсаров рассмеялся:
– Нет, дорогая, деньги ты как раз умеешь считать отлично.
– К тому же они у нас не едят, – отрывисто бросила Марина. Ей не понравилось, что муж покусился на святое, на ее образ жизни.
– Но уж пьют – это точно. Я сам видел, как твой стилист доставал из бара мой французский коньяк.
Кайсаров нетерпеливо потоптался на месте, и Марина поспешно сказала:
– Ну, может быть, мы тогда после твоей встречи сходим в кино? На последний сеанс?
– Господи, зачем? У тебя в будуаре висит экран, который видно из соседнего кафе.
– С тобой невозможно найти общий язык. Ты очень изменился, Андрюша. Я просто не могу добраться до твоего сердца, – обиженно заявила Марина.
– До сердца ты не добираешься, потому что по дороге к нему тебя всегда останавливает бумажник в нагрудном кармане.
– И ты все наши разговоры переводишь в шутку.
– А ты переводишь их в наличные. – Он пристально посмотрел на жену. – Сколько тебе нужно?
– Две штуки баксов, – быстро ответила та и облизала губы. Вероятно, сильно нервничала. – Не спрашивай на что, это секрет.
– Марин, ты не забываешь случайно, что я не олигарх, а наемный работник? У меня нет миллионов в банке, а просто очень хорошая зарплата.
– Вот именно: очень хорошая, – обольстительно улыбнулась та.
Кайсарова ее улыбка покоробила. Да, Марина была прекрасным созданием природы. Примерно как плотоядный цветок под названием венерин башмачок. Конечно, он не чувствовал себя пойманной мухой, он мог разорвать этот брак в любую минуту. Но все медлил, пытаясь понять, не сам ли он виноват в том, что его возлюбленные после свадьбы менялись, словно по волшебству? Может быть, это он провоцирует их становиться такими?
Помнится, когда Кайсаров еще только ухаживал за своей будущей женой, она казалась ему идеальной. Он говорил, что женщина должна уметь варить борщ и печь пироги – и Марина варила борщ и вымешивала тесто. Он непререкаемым тоном заявлял, что женщина должна носить платья, а не брюки, – и Марина появлялась на свиданиях исключительно в платьях. Он утверждал, что красная губная помада – это пошло, и она выбросила ее из косметички. Он снобистски вещал, что женщине лучше не вступать в общие споры, – и она молчала с очаровательной полуулыбкой на лице. Друзья считали, что ему дьявольски повезло.
Как только закончился медовый месяц, закончились борщи с пирогами и начались претензии.
– Вот, возьми, сними деньги с карты, – бесцветным голосом сказал Кайсаров и достал из кармана кредитку.
Вороны, сидевшие на чугунной ограде бульвара через дорогу от них, с пронзительным карканьем взмыли в воздух. Он вздрогнул, а Марина рассмеялась.
– Ведь ты меня все еще любишь, – обвинительным тоном сказала она, поднялась на цыпочки и прицельно поцеловала мужа в губы.
Кайсаров понял: ей хотелось, чтобы и шофер, и выходившие из здания люди, возможно, сотрудники журнала, – все видели, как она прекрасна и любима. Что она вне конкуренции.
Конкуренток у нее действительно не было. И вряд ли они появятся в обозримом будущем. Даже мысль о новых серьезных отношениях вызывала у Кайсарова внутренний протест. Еще одна женщина? Еще один черный ящик, из которого фокусник может достать буквально что угодно? Нет, женщины женщинами, но с влюбленностью покончено. С него довольно.
* * *
Марьяна подошла к лифту, возле которого толпились белые воротнички, и посмотрела на часы.
– Успеваем, – ободрила ее возникшая возле правого локтя Тамара Ружник.
Тамара вела в журнале колонку «Город в стиле ретро», носила платья с заниженной талией, винтажные украшения и туфли со шнуровкой. Тамара первой заговорила с Марьяной после того, как та заняла свободный стол неподалеку от нее. За две недели они вроде как подружились, иногда вместе пили кофе и сплетничали. Вернее, сплетничала Тамара, а Марьяна только слушала и мотала на ус. Впрочем, времени на болтовню почти не оставалось, так много было работы. Кроме того, Марьяна понимала, что просто не может себе позволить просчетов и проколов. И тратить время попусту тоже не может.
– А ты куда ходила обедать, в сетевое кафе? По-моему, там дороговато. – Тамара схватила Марьяну за запястье и втащила в подошедший лифт, бесцеремонно растолкав замешкавшихся клерков. – И ты опять прозевала главного: он отчалил в командировку, я сама видела, как они с женой садились в машину. Жена у него – конфетка! Да и неудивительно. – Она наклонилась к самому уху Марьяны. – Он и сам просто сказочный мужик. Сорок с небольшим, но виски уже седоватые… А глаза какие! За такие глаза бабы душу продают.
