Книга Ангел в петле, страница 58. Автор книги Дмитрий Агалаков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ангел в петле»

Cтраница 58

Савинов усмехнулся:

— Я не собираюсь привязывать к его хвосту консервные банки. Мне только нужно, чтобы он выполнил свои обязательства передо мной. Не менее пятидесяти картин в год. И самого хорошего качества.

— Это вместо того, чтобы учиться в академии? Любить?

— Он выйдет из этой кабалы чуть старше тридцати лет. Выйдет настоящим мастером! Потому что будет не напиваться среди богемы, наркоманов и прочей швали, а работать не покладая рук. Он еще мне спасибо скажет.

Рита негромко засмеялась:

— Ты сам-то хоть веришь в то, что говоришь? Или это маленький концерт для меня? Но ты ведь знаешь, Дима, я не люблю халтуры и самодеятельности. Меня этим не возьмешь. Тем более, дешевой драматургией.

Он тоже улыбнулся, встал. Прошелся по комнате.

— Как он себя чувствует?

— Плохо.

— Надо же!

— А как он должен еще себя чувствовать? Под твоей пятой и без моей любви. Мы оба, пусть по разным причинам, делаем его несчастным. Превращаем в ничто, как ни больно об этом говорить. Только я-то не могу поступить иначе, а вот ты — можешь.

Он встретил ее взгляд. Она точно издевалась над ним. Она это умела. Что ж, почему бы и ему не ответить ей тем же. Как-никак, а год подходит к концу. И еще несколько месяцев, и отчаявшийся Илья Иноков, оставшийся в своей комнате, заберется повыше, снимет люстру, обвяжет крюк, на которой она висела, веревкой и отпихнет от себя заляпанный краской табурет. Похрипит минуты полторы и отдаст Богу душу. Она, Рита, так печется о своем художнике, — надо же, сподобилась! — так печется, что даже собственный муж, человек, который дал ей все — положение в обществе, жизнь принцессы крови, — из-за деловой жесткости становится врагом? Подумать только! Но ведь в ее руках многое. Она даже сама того не знает. Ну, очень многое! К примеру, спасение ее драгоценного художника, ее — нелюбимого дамами — гения. Ну так что, детка, дерзай!

— Он не умрет, если будет работать на меня, — оборачиваясь к жене, вкрадчиво сказал Савинов. — Пусть даже двадцать лет. Он умрет, если ты не полюбишь его.

— Говори точнее, любимый.

— Точнее уже некуда. — Он, рассмеялся, глядя в пол. Подошел к окну. Обернулся. — А если тебе переспать с ним?

— Вот теперь «точнее некуда».

— Ты сама говорила: он гений. Мир может потерять его. Вот так, запросто. — На этот раз Савинов приземлился в кресло у телевизора. Взял программу и тут же отложил ее. Взглянул на жену. — А вдруг в твоих силах изменить ход жизни? Мира? Ты не думала об этом?

— Знаешь, Дима, — она откинула волосы, тон ее стал жестче, увереннее, — я иногда присматривалась к нему, не так уж он и плох. В его чертах есть определенная, если не красота, то подобие ее. Только нужно всмотреться. И если бы он записался в спортзал, подкачался бы, одевался со вкусом, следил за прической, что-нибудь сделал с зубами, он был бы очень и очень неплох. В общем, все в его руках. Да и без этого его можно полюбить уже за один дар художника. А вот тут Господь наделил его сполна. Правда, тебе этого не понять.

— Так переспи с ним, Рита, осчастливь убогого. Эти несколько оргазмов на такой роскошной женщине, как ты, его богине, мечте, он запомнит на всю жизнь. И будет жив этим днем. И слава Богу, опять пойдут ангелы, полетят над землей, и расцветут зерновые культуры!.. Переспи.

— А если я так и сделаю?

— Сделай. Не думаешь же ты, что я буду ревновать к нему? — Савинов рассмеялся. — Глупенькая, что даром говорить: пойди и сделай. И все будут довольны: ты — тем, что превзойдешь по милосердию мать Терезу, по крайней мере поднимешься до ее уровня; Иноков — об этом мы уже говорили; что до вашего покорного слуги — я вновь обрету свой бизнес: гарантированное будущее в области изобразительного искусства. И все-то это стоит привычной порывистости, пары часов вдохновляющей болтовни и вздохов! А для нашего донжуана хватит и четверти часа. Почти как сказать «пуф!».

Рита смотрела перед собой — на губах ее была неопределенная улыбка. Он не сводил с нее глаз. Обоим было слышно, как тикали ходики.

— А может быть, я ошибалась, Дима? — все так же прижимаясь к стене, покачав головой, спросила она. — Может быть, ты вовсе не тот, за кого себя выдавал? Может быть, ты даже сам этого не знаешь? А вдруг ты — демон-искуситель, один из целой армии себе подобных, пришел в наш мир и теперь хозяйничаешь здесь на свое усмотрение, а? Кого-то раздавишь, кого-то развратишь, кому-то протянешь руку, но только для того, чтобы завтра, выдавив все соки, утопить…

— Это тебе Иноков наговорил?

— Нет, я сама до этого дошла. Дохожу.

— Хм, а то очень похоже на нашего художника. Его патетика. И чего только он однажды не наговорил мне у себя дома… Да, — Савинов хлопнул по коленям, — будем считать, поговорили. Я еду домой. Поедешь?

— Нет.

— Только сегодня или вообще?

— Пока не знаю.

— Хорошо, думай. Ты знаешь, я всегда буду ждать тебя.

Она не ответила.

5

Он лежал дома на кровати один. Рита так и не пришла. Первое утро декабря выдалось серым и промозглым, снег растаял накануне. Невозможно было понять: зима сейчас или поздняя осень? Проклятая чахоточная пора!

Савинов вышел за хлебом, возвращаясь, проверил почтовый ящик и обнаружил открытку. Посылка. Обратный адрес — его же город. Догадываясь, от кого послание, он поспешил на почту. Там ожидало его то, что он надеялся получить еще месяца полтора назад: очередную упаковку работ его должника Ильи Инокова. Последнее время художник не очень-то баловал хозяина — картин становилось все меньше. Но спорить из-за недостачи с надоевшим ему до смерти капризным и болезненным юнцом Савинову не хотелось.

Он приносил их домой, аккуратно расставлял работы вдоль стенки. Падая на диван, курил и смотрел на эти чудеса. В конце лета ему прислали десять работ, в середине осени — только шесть. И все они оказались предсказуемы! Каждая говорила о том, что художник давно переселился из рая в ад. Как же легко мальчишке удалось превратить себя из певца солнечных цветов и белых ангелов в создателя чудовищ!

Сегодняшняя посылка оказалась совсем худой!

Пушинкой!

Дома, в коридоре, кухонным ножом Дмитрий Павлович распорол путы и, не разуваясь, внес приобретение в гостиную.

Под ногами расплывались лужи. Наплевать.

Он прислонил картон к стене и сел на диван. И сидел так, не двигаясь, долго. Последняя работа вышла у художника особенной. Именно, непохожей на прежние! Да, там был Ангел. Один из тех, кто раньше так часто являлся на полотнах Инокова. Существо из прежнего мира опять вернулось!

Но каким оно было?!

Этот Ангел оказался повешен — он висел на фоне черной бездны, пустоты. Ангел с переломленной шеей белым пером висел в тугой петле. Это было полотно, написанное человеком, обрекшим себя на смерть. И никто другой не смог бы понять этого, кроме него, Дмитрия Павловича Савинова, которому однажды была вручена карта истории прямо в руки. Бери, пользуйся… И тогда он понял, что ждал окончания этого года, ждал трепетно, как непорочный жених ждет явления непорочной его невесты. Он ждал таинства — ждал и не хотел ему препятствовать! А зачем? Разве не должно было случиться все так, как было предначертано заранее?..

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация