— Как друзья?
Он повернулся к ней.
— Нет.
Вот теперь во рту совсем пересохло.
— Э-э… Дрю… — Он приглашал ее на свидание. Келли жаждала услышать от него такое, но давным-давно, до того, как он два года назад начал встречаться с ее лучшей подругой. А теперь было слишком поздно.
Теперь Келли не может быть с ним, не может причинить такую боль своей подруге. Но что самое главное…
— Дрю, я знаю, что у тебя были свои причины на то, чтобы расстаться с Сидни, но ведь ты все еще любишь ее. Вы, ребята, просто созданы друг для друга, и как бы мы с тобой ни ладили, как бы нам ни было весело, ты все равно думаешь о ней.
Об этом говорили те самые мятные конфетки и его рассказ о том, как они с Сидни делали математику… Келли, конечно, не станет ему на это указывать, чтобы не смущать еще больше.
Дрю опустил глаза. Келли наконец-то почувствовала, что снова может дышать.
— Так, значит, ты мне отказываешь, потому что не хочешь причинить боль Сидни? Или думаешь, что я навсегда к ней привязан?
— И то, и другое.
— Считаешь, нам стоит сойтись?
— Хочешь правду?
Он снова посмотрел ей прямо в глаза.
— Да.
— Тогда так. Я думаю, что ты скучаешь по ней, просто не хочешь в этом признаваться.
Дрю отвернулся к окну.
— Просто мы перестали с ней ладить.
— А ты пытался поговорить?
Он пожал плечами.
— Наверное, я слишком рано сбежал с корабля.
— Она тоже по тебе скучает.
— Знаю.
Парадная дверь дома открылась, и оттуда высунулась голова Тода.
— Какого черта вы там делаете? — крикнул он. — Эмили меня бортанула.
Дрю хрюкнул и покачал головой.
— Мы же его предупреждали, а, Келли?
Келли рассмеялась.
— Да уж. Я ему это припомню, точно.
— Ладно, пожалуй, тебе надо подтереть ему нос. Он, небось, рыдает, как девчонка.
Келли кивнула и открыла дверь.
— Спасибо, Дрю.
— Всегда пожалуйста. — Он робко улыбнулся. Келли знала, что эту улыбку он приберегал для близких. Настоящую улыбку. — Пока.
Келли захлопнула дверь и проводила взглядом его машину.
Глава двадцать восьмая
Правило 23: Знаю, вы ждете не дождетесь этого момента: если вы столкнетесь лицом к лицу со своим бывшим, дайте ему понять, кого он потерял. Флиртуйте с ним, прикасайтесь к нему, делайте все, что подсказывает вам ситуация.
В четверг, накануне «Свободного микрофона», Рейвен все еще не знала, как ей поступить. Бросить вызов матери? Или уйти из группы? Она покачала головой, удивляясь собственным мыслям.
Рейвен направлялась на третий урок. И тут за углом послышались чьи-то шаги. Бум, бум, бум — тяжелые ботинки бухали по полу, и Рейвен сразу поняла, кто это. Она просто почувствовала, что Калеб где-то рядом. Так олень чувствует охотника. Инстинкт подсказывал ей, что надо бежать, причем как можно быстрее!
Она поспешила свернуть в другой коридор.
— Рейвен! Подожди минутку!
Слишком поздно. Рейвен поморщилась. Может, притвориться, что она не слышала? Или укрыться в туалете? Или выбежать из школы? Калеб теперь был как заноза. Рейвен почти стыдилась того, что встречалась с ним раньше.
— Эй, — сказал он, появившись прежде, чем она решила, что делать дальше. — Это тебе. — Он вынул из-за спины розу.
— Это еще за что? — спросила Рейвен.
— Это извинение.
Он серьезно? Может, она случайно попала в четвертое измерение? Потому что это был совсем не тот Калеб, которого она знала. Тот Калеб никогда ни за что не извинялся. Он, скорее всего, даже не знал, что значит просить прощения.
— Калеб… — Сейчас не самое подходящее время для таких игр. Она пребывала в дурном настроении с того самого момента, как мама запретила ей петь в группе Гораса.
С тех пор, как они с Калебом расстались, пение и общение с ребятами из группы было самым приятным в ее жизни. Рейвен с нетерпением ждала каждой репетиции. Но она не посещала гараж уже больше недели, и это ее злило. Рейвен скучала по Горасу, по Дину и даже по Хобу. И по пению скучала.
Именно это дурное расположение духа толкнуло ее на то, что она сделала в следующий миг.
Она взяла розу из рук Калеба.
— Спасибо, малыш, — проворковала Рейвен, как в былые времена, когда они еще были вместе. Она понюхала цветок и шагнула поближе к Калебу.
Проведя рукой по его руке, она посмотрела на него снизу вверх. Калеб прикрыл глаза, приобнял ее за плечи и притянул к себе. Рейвен прижалась к нему и подняла голову, словно ожидая поцелуя.
Калеб наклонился, и в тот момент, когда их губы должны были соприкоснуться, Рейвен отвернулась.
— Извини, — сказала она, стукнув его розой по груди, — но ты порвал со мной. — Она изогнула бровь. — Потом унизил меня пред всей школой, поцеловав какую-то первую встречную цыпочку. Так что забери свою розу, Калеб, и засунь ее куда-нибудь подальше, потому что твой уход — это самое прекрасное, что случилось со мной за последний год.
А потом Рейвен развернулась на каблуках и ушла прочь.
* * *
Это было как глоток свежего воздуха. Рейвен села на свое место.
Примерно минуту спустя, шаркая ботинками по полу, в класс зашел Горас. Встретившись с ней взглядом, он улыбнулся и стал пробираться к ее парте.
— Привет, Рей. Ты все еще под домашним арестом?
— Да. — Рейвен страдальчески вздохнула. — Но я обрабатываю маму. Просто пока не могу ничего обещать. — «Обработка» мамы, скорее всего, ничего не даст. Мама была упрямой, как осел, во всем, что касалось ее дочерей.
— «Свободный микрофон» в эти выходные. Нам надо хотя бы разок порепетировать, — сказал Горас.
— Знаю. — Рейвен постучала карандашом по учебнику. — Может, вам поискать кого-нибудь еще? — Ей было больно произносить эти слова вслух. Она вовсе не хотела, чтобы ребята нашли кого-то другого.
— Ни за что, — ответил Горас, и Рейвен вздохнула с облегчением. — Нам нужна ты. Твой голос идеально подходит для наших песен.
Она расплылась в улыбке. Пожалуй, даже засветилась от радости.
— Но что, если мне не удастся выбраться из дома?
— Что-нибудь придумаем, — уверенно заявил он.
Однако верилось в это с трудом.
* * *
— Если тебе нравится петь, так вперед, — убеждала Алексия Рейвен. — Ты потом всю жизнь будешь жалеть, что не попыталась.
