– То есть мое предложение тебе понравилось? – Зоя посмотрела в лицо мрассу. Красивый, мерзавец! И сильный. Мужественный. Властелин мира. Привык, что все под него прогибаются. С грацией хищника. Взгляд задержался на губах. И целуется так, что…
Зоя мотнула головой. Она для чего сюда пришла? Чтобы воспевать дифирамбы мужчине, который отвалил за нее кучу денег?
Нет.
У нее был иной план.
И она собиралась неукоснительно его придерживаться.
– Сойдет. А вот это давай-ка мне, – ответил Юлиан, осторожно забирая из ее рук бокал и вино. Посмотрел на название и сказал: – У тебя неплохой вкус.
– Что, угадала и выудила из твоего погребка лучшее вино?
– Почти.
– Сердишься?
– С чего бы?
– Я хозяйничала без твоего разрешения, – Зоя, чувствуя, что не права, опустила голову и принялась рассматривать дорогой мрамор, на котором они восседали.
– Хозяйничай – я разрешаю.
В голове мелькнула шальная мысль, что ширас не наделена полномочиями хозяйки. Мелькнула и исчезла.
– С чего это ты такой добрый?
Зоя, замерев, смотрела, как он разливает вино по бокалам.
Руки у него красивые. С длинными пальцами. Ухоженные.
Снова память услужливо воскресила воспоминания, как эти самые пальцы помогли ей испытать потрясающий оргазм. Пришлось мотнуть головой, прогоняя наваждение.
– За что будем пить? – лениво поинтересовался Юлиан, протягивая ей бокал.
Зоя скривила губы и осторожно, чтобы не соприкоснуться с его пальцами, приняла его.
– Трудно предлагать тост, выпивая в обществе недруга.
Крупное тело Юлиана напряглось, но она не заметила. Его веселость испарилась мгновенно.
– По-прежнему воспринимаешь меня как недруга?
– А как же иначе? – Зоя старалась не смотреть на него. Кажется, она вновь совершила ошибку, придя к нему ночью. А, где наша не пропадала!
– Мне бы хотелось, чтобы ты пересмотрела свою точку зрения, – жестко, сам того не желая, произнес Варшавский.
– Это приказ, мрасс? Слушай, а ширас обязаны беспрекословно подчиняться мрассам? – Зоя все-таки взглянула на него и выругалась про себя. Да что с ней происходит?! Почему именно сейчас, именно сегодня она находит его чертовски привлекательным? Таким сексуальным…
– Не обязаны. Все зависит от взаимоотношений, установленных между мрассом и ширас.
– А между нами какие взаимоотношения, Варшавский? – решила она уточнить.
– Относительно свободные.
– Относительно? Интересное, а главное, очень обширное для понимания слово.
– Ты, кажется, хотела выпить, Зоя? Давай без тоста.
Девушка вздохнула.
– Давай.
И осушила сразу почти полбокала.
Варшавский лишь пригубил.
– А ты не против, что я пью? – спросила Зоя, искоса наблюдая за мужчиной.
– Пока нет.
– Снова очень правильный ответ, – фыркнула она. – Пока! Потом запретишь?
– Да. – Ответ прозвучал безапелляционно.
– А если я не послушаюсь? Применишь способы наказания, которыми угрожал в тот день, когда забирал из «Рассвета»?
– Я в принципе не люблю, когда женщины выпивают, – снова ловко ушел он от ответа.
– Правильный, значит, – сделала пьяный вывод Зоя и устало прислонилась головой к стене. – Почему-то я так и думала. Правильные мужчины – самые опасные.
– Интересное заключение. Не поделишься, почему?
– Не поделюсь.
– Вредничаешь?
– Имею право. У меня стрессовая ситуация, – Зоя допила вино и снова протянула бокал мрассу. – Еще плеснешь?
Варшавский молча подлил вина.
– Я думал, ты начинаешь адаптироваться.
При слове «адаптироваться» Зоя вздрогнула и одной рукой обняла плечо.
– Адаптируешься тут, – проворчала она, чувствуя, как настроение стремительно падает. И мрасс вина не наливает! Чего медлит? – Я пытаюсь, Варшавский, пытаюсь… Ты только меня в центр не сдавай…
Она не заметила, что последнее предложение проговорила едва ли не со слезами на глазах.
– Можешь эту мысль выкинуть из головы, – тщательно выговаривая каждое слово, сказал Варшавский и вернул бокал Зое.
– То есть не вернешь?
– Нет.
– Это хорошо, – Зоя взяла протянутый бокал, но пить не спешила. Она чувствовала легкое головокружение. Надо было закуску прихватить. – Ты сегодня другой…
Слова сорвались сами собой.
– Это комплимент? – Серые глаза пытливо рассматривали лицо девушки.
– Варшавский, а с чего у тебя изменилось ко мне отношение? – вопросом на вопрос ответила она. – Даже по имени начал называть…
– Нам с тобой ребенка рожать. К чему воевать? И если помнишь, я говорил, что не люблю принуждать женщин.
При упоминании о ребенке Зоя вздрогнула.
И ее понесло.
– То, что принуждать не собираешься – звучит оптимистически. Хоть какая-то надежда на сносное будущее возникает.
– Мне бы хотелось, чтобы будущее ты воспринимала не только как сносное. – В голосе мрасса послышались металлические нотки. Зоя, сама того не подозревая, задела его самолюбие.
– Это уж как пойдет… Мне бы от прошлого избавиться, – Зоя посмотрела на бордовую жидкость в бокале и снова сделала глоток. В этот раз она не спешила.
– Я уже понял, что тебя преследуют кошмары. С чем они связаны?
Зоя криво улыбнулась и вытянула ноги. Она перестала испытывать неудобство из-за того, что предстала перед Варшавским в неприглядном виде. Голой он ее уже видел. Чего стесняться-то?
– Говорю же: с прошлым. Был в моей жизни мальчик Юра…
– Мальчик? – в голосе мужчины послышались рокочущие нотки.
Зоя кивнула.
– Ага. Мальчик. Так я его называла… ик… – Она икнула. – Извини. О чем это я? А! О мальчике Юре. Почему, спросишь, я так его называла? Потому что ему было девятнадцать, а мне двадцать четыре, когда меня угораздило с ним познакомиться.
– У вас была любовная связь? – Вопрос прозвучал слишком быстро.
– Любовная связь? – пьяно переспросила Зоя и нервно рассмеялась. – Точно! Связь! Иначе и не назовешь! Он постоянно принуждал меня к сожительству, а я активно сопротивлялась. Эх…
Мрасс, приготовившийся слушать ее исповедь, несколькими большими глотками допил свое вино. Его лицо ничего не выражало, и невозможно было понять, что он думает по поводу услышанного. Да и Зоя находилась не в том состоянии, чтобы пытаться разгадать мысли Варшавского.
