– Для падальщиков в этом городе дерьма хватает, – сказал он.
Там же, на покрытом песком дне бассейна, труп осматривали медики и копы.
Заметив, что Люси его слова проигнорировала, Торрес сделал еще один заход.
– Это не та тема, о которой стоит писать хорошенькой девушке из Коннектикута.
– Не надо меня учить, – отрезала Люси.
По крайней мере, именно так она видела эту ситуацию. Она – сильная, уверенная в себе, дала отпор снисходительному копу. Она точно помнила, что в ответ Торрес прикоснулся рукой к своей шляпе и побрел к другим полицейским, стоявшим у машины «скорой помощи».
Ту девушку выбросили, словно мусор. Ей было лет пятнадцать, не больше, а теперь ее труп лежал на дне грязной дыры. Дикие собаки уже потерзали тело, вырвали кишки, оставив кровавые следы вокруг, прежде чем сбежали при появлении криминалистов. Ссадины на ее коленях были покрыты черной кровью и серой пылью. Молодая девушка с короткими черными волосами и крошечными серебряными сережками-сердечками.
Торрес и его друзья курили, перешучивались и время от времени поглядывали на Люси. Между собой они говорили по-испански, а в то время она хреново его знала. Люси заставила себя встать на край бассейна и долго – дольше, чем ей хотелось – смотрела на переломанные руки и ноги девушки. Она чувствовала на себе взгляды мужчин и пыталась доказать, что они ее не пугают.
Торрес подошел к ней, снова прикоснулся к шляпе.
– Я серьезно: не пиши про трупы. От них одни неприятности.
– А как же она? – спросила Люси. – Она не заслужила того, чтобы ее запомнили?
– Она? Ей теперь все равно. Черт побери, да она, наверное, даже рада, что убралась из этого адского места.
– И следствия не будет?
Ковбой рассмеялся.
– Что тут расследовать? Смерть еще одного техасца? – Он покачал головой. – Тут весь город можно в подозреваемые записывать. Да кому вообще нужны эти техасцы?
– Вы отвратительны.
– Эй. – Он схватил ее за руку. – Я не шучу насчет трупов. Если хочешь делать карьеру в кровавых таблоидах, тебе будет на что поглядеть. Но есть мертвяки… – он мотнул головой в сторону девушки на дне пустого бассейна, – о которых лучше забыть.
– А что в ней такого особенного?
– Познакомлю-ка я тебя с редактором «Рио де сангре». Можешь писать про трупы для них. Если захочешь, даже устрою тебе эксклюзивную экскурсию на полицейской машине. После этой девочки у меня еще два парнишки, которых завалили из проезжающей машины в Марикопе. И пять «пловцов», которыми я займусь, как только вернется напарник.
– Пловцов?
Торрес сердито рассмеялся.
– Какая же ты еще зеленая! – Он пошел прочь, качая головой. – Зеленая и мягкосердечная.
Тогда Люси еще не знала, как легко написать что-то не то. Как это просто – навалиться на руль своей машины с пулей в голове.
Тогда она была зеленая, как сейчас – Анна.
– Можешь пожить с нами, – предложила Анна. – Арвинд обо всем договорится, устроит тебя в программу иностранцев-профессионалов. Сначала устроишься в университет. С твоим послужным списком тебе сразу дадут визу. Стейси и Энт будут в восторге.
– У вас там плесень. – Люси постаралась рассмеяться. – Даже трусы плесневеют. Ученые доказали, что это очень вредно для здоровья.
– Я серьезно. Мы с детьми по тебе скучаем. Тебе там одиноко. А здесь есть хорошие мужчины.
– Хорошие канадцы.
– Арвинд – хороший канадец.
Было видно, что Анна хочет прочитать сестре целую лекцию, отчаянно хочет столько сказать… Но молчит.
Ты сошла с ума.
Ты поступаешь глупо.
Нормальные люди так не делают.
И все это не было высказано, потому что – зачем спорить?
Как ни тянуло Люси попасть в зазеркалье, в мир сестры, нельзя заражать мир Анны тем, что сейчас сидело внутри нее. Она хотела… нет, она нуждалась в том, чтобы их разделяло это стекло, защищавшее Анну, Арвинда и детей. Оно означало, что где-то существует нормальный мир.
Наконец Анна вымученно улыбнулась.
– Только не прекращай со мной общаться только потому, что я тебя достаю. Ты же знаешь, что я люблю тебя.
– Бьет – значит любит?
– Точно. – Анна отвернулась от камеры. – Стейси! Энт! Поговорите с тетей Люси. Вы всю неделю твердили, что хотите с ней пообщаться, так давайте!
Дети появились на экране. Они были очаровательны. Если дети вообще стоят того, чтобы их рожать, подумала Люси, то Стейси и Энт – настоящее сокровище. Мимо, улыбнувшись ей, прошел Арвинд. Его темная кожа резко контрастировала с бледной кожей Анны. Он повел детей мыть руки и обедать.
Сестра коснулась рукой экрана.
– Извини, – сказала она. – Я просто беспокоюсь.
– Знаю, – ответила Люси. – Я тоже тебя люблю.
Они попрощались и закончили разговор. Люси уставилась на потемневший экран, думая обо всех предупреждениях и советах, которыми люди не делятся потому, что боятся разрушить отношения, – даже если видят, что надвигается катастрофа.
Я просто беспокоюсь.
– Я тоже беспокоюсь, – прошептала Люси.
На улице снова заревел двигатель. Люси, раздраженная, встала и схватила пистолет.
– Ну ладно, урод. Посмотрим, кто ты такой.
Санни привлекла внезапная активность Люси, и он с надеждой замахал хвостом.
– Сидеть! – приказала Люси. Она отодвинула задвижку, загнала патрон в ствол, глубоко вздохнула и рывком раскрыла дверь.
Двор был залит солнечным светом. Сразу за сеточным ограждением поджидал урчащий пикап вишневого цвета, с массивными шинами и тонированными стеклами.
Водителя Люси не видела, но знала, что он смотрит на нее. Пистолет она держала у бедра. А не целятся ли уже в нее из кабины? Может, ей уже нужно стрелять?..
– Что надо? – крикнула она, подходя ближе. – Что надо, сука?!
Водитель нажал на газ. Из-под колес полетел гравий, машина сорвалась с места и помчалась по переулку. За ней кружились клубы пули и «Клирсэки».
Люси уставилась вслед уезжающему пикапу, чувствуя, как в груди колотится сердце. Жаль, что не запомнила номер машины.
Может, я схожу с ума?
Либо кто-то ее выслеживает, либо она только что едва не застрелила какого-то невинного парнишку в приступе паранойи.
Залаял Санни, злясь, что его оставили одного. Люси открыла дверь. Пес радостно бросился наружу, вывалив розовый язык, подбежал к машине и сел у дверцы.
– Ох. И ты туда же.
Санни с надеждой задышал. Люси сунула пистолет за пояс джинсов.
