Мы видим, что эта система из нескольких марионеточных партий во главе с «Единой Россией» не способна эффективно отвечать на реальные запросы людей, что подчас приводит к взрывам народного недовольства, как это было прошлой осенью в карельской Кондопоге. Это недовольство напрямую связано с преступным бездействием властей, именующих себя «членами правящей партии», их политической безответственностью. Здесь уже не имеет смысла говорить о защите интересов народа — гораздо уместнее признать полную деградацию вообще всей партийной системы, которая в своем нынешнем виде приносит стране только вред.
Совершенно очевидно поэтому, что России сегодня необходима уже не просто конституционная реформа. Мы стоим перед необходимостью принятия новой Конституции. Конституция должна сберегать социальную солидарность в обществе, мир в России.
Надо признать, что Конституция 1993 года, каковую, разумеется, следует строго соблюдать, пока она действует, не только не является совершенной, но во многом прямо не соответствует историческому пути Российского государства, основным парадигмам русской культуры и мышления, геополитическим условиям российского «месторазвития». В настоящее время «конституционная реформа» должна заключаться, прежде всего, в приведении основ государственного строя в соответствие с той «тысячелетней русской парадигмой», которая была демонстративно отвергнута сначала сторонниками демократического социализма, а затем либералами.
Нельзя не отметить, что президентская республика все-таки больше соответствует отечественной традиции, чем республика парламентская. Да и само наличие в стране «президентской вертикали», пусть менее эффективной, чем «обкомовско-номенклатурная» и, тем более, имперско-губернаторская, все-таки пока что позволило избежать территориального распада РФ.
Следует признать, что уже сейчас конституционная реформа практически идет. Новая система формирования власти в субъектах Федерации уже создала предпосылки для «стягивания пространства» и купирования регионального сепаратизма (а он есть и на Дальнем Востоке, и в Сибири, и на Урале, и даже в Петербурге). Выдвижение же в 2005 году двух кандидатов для утверждения президентом во Владимирской области показало, что была применена та форма выдвижения — обсуждение без голосования, причем обсуждение в трудовых коллективах и общественных организациях, — которая была свойственна не столько советской и петербургской, сколько старомосковской, «земской» эпохе.
Такое сочетание централизации с «прямой демократией» представляется перспективным. По нашему мнению, вся конституционная реформа должна быть инициирована Верховной властью. Ею она, прежде всего, и должна осуществляться. Поэтому еще до пересмотра самих Основ конституционного строя («Первой главы») следует пересмотреть принцип разделения властей, являющийся миной, подложенной под любую конституционную реформу России.
Может быть, пора задуматься над прямым закреплением положения главы государства как носителя Верховной власти, являющегося Арбитром (выражение Л.А. Тихомирова), стоящим над законодательной, исполнительной и судебной деятельностью (а не властью). Необходимость удлинения срока его полномочий очевидна. А если в дальнейшем осуществить переход от принципа выборности верховной власти — если власть выборна, она не верховна, а «верховен» избирательный корпус (а на самом деле те, кто им манипулирует), — к принципу преемственности? Не подгоняя итоги под нужный результат, а легально и легитимно. Уходя (или умирая), глава государства официально назначает своего преемника, который затем утверждается на всенародном референдуме. Стоит думать.
Укрепление верховной власти, точнее, ее становление (ибо сегодня формально власть у нас принадлежит «многонациональному российскому народу», а фактически может переходить от одной группы лиц к другой) будет на самом деле подлинным становлением новой России, творчески соединяющим в себе ее царский, имперский и советский периоды с включением тех элементов демократии, которые не противоречат «тысячелетней парадигме».
Что касается «Основ» конституционного строя, то прежде всего пересмотреть необходимо положение о так называемых «высших ценностях государства». «Человек», и тем более «его права», не могут быть «высшими ценностями» просто потому, что таковыми не являются. Высшими ценностями должны быть признаны ценности основных традиционных религий народов России, а также такие, как патриотизм, справедливость, милосердие.
В ходе конституционной реформы следует отказаться от абстрактной, чисто исторически (в XVIII веке) обусловленной и не соблюдаемой уже и на самом Западе доктрины «прав человека». Сама концепция «человека» в юридическом смысле должна быть пересмотрена. «Человека вообще» не бывает: всякий человек есть прежде всего представитель своей нации, церкви, общественного сословия. Сами же «права человека» — лишенные какой-либо сакральности и изъятые из Конституции как некая «высшая ценность» — должны будут рассматриваться исключительно в единстве с их обязанностями.
Так, свободу труда следует рассматривать как свободу для труда, а не как свободу от труда. В тех статьях новой Конституции, где будет говориться о правообязанности труда, обязательно должно быть подчеркнуто многообразие его форм, включающее творчество, предпринимательство или мышление. Право на жизнь также должно рассматриваться во всей своей полноте, то есть от зачатия до смерти, и тем самым став правообязанностью, влечь за собой все соответствующие последствия, включая запрещение абортов, с одной стороны, защиту материнства и детства государством — с другой.
Нет никаких принципиальных возражений против свободы всех форм собственности, однако понятие правообязанности неизбежно вводит мотив социальной ответственности собственника, подразумевая под этим обязанность вкладывать в развитие производства, науки, культуры, образования и возможность вмешательства государства в случае отказа от такой ответственности. Вообще, в новой Конституции социальный характер государства должен быть обязательно заострен. «Социал-консерватизм» — так можно было бы определить политико-правовую идеологию будущей России, если мерить ее в привычной шкале политических идеологий.
Постепенно следует менять и систему представительной демократии и, соответственно, конституционную структуру высших государственных органов (через Конституционное собрание или референдумы). Речь идет о переходе от политического представительства (по принципу той или иной идеологии) к представительству территориально-профессиональному — то есть представительству от российских регионов с одной стороны, профессиональных групп населения — с другой. Либо о соединении всех этих типов представительства воедино. Фактически речь идет о новом формате Земского собора, где должны быть представители всех значимых видов деятельности, начиная от политиков и бизнесменов и заканчивая крестьянами и учителями. Таким образом будет реализован полный спектр народного представительства и, соответственно, будут представлены все интересы. При необходимости такой переход можно осуществить через механизм полномочного Учредительного собрания (Общероссийского земского собора).
Демократия в России прекрасно работает на уровне местного самоуправления, быть может, в рамках городов и поселков, но в силу огромной территориальной протяженности, сурового климата и постоянной внешней угрозы как с Запада, так и с Востока, она не может быть общегосударственным устроительным принципом. Социально-представительное государство с сильной и преемственной Верховной властью — такой мы видим будущую Россию. Глава государства должен выступать безусловным национальным лидером.
