Четких и ясных ответов на эти и многие другие вопросы власть сегодня обществу не дает. И не может дать, поскольку не в состоянии признать, что в эти дни мы переживаем не «временные трудности», связанные с «завершением создания в России такой политической системы, такой структуры социальных гарантий и защиты граждан, такой модели экономики, которые вместе составят единый, живой, постоянно развивающийся и одновременно устойчивый и стабильный, здоровый государственный организм» (по В. Путину), а глубочайший кризис созданной еще Б. Ельциным и лишь «усовершенствованной» самим нынешним главой российского правительства (применительно к собственным целям и задачам) политической системы, основные «параметры» которой зафиксированы в действующей Конституции РФ.
Данное утверждение имеет принципиальный характер. Только такая оценка позволяет вскрыть глубокие причины ныне происходящих событий и достоверно понять, почему, начавшийся кризис не может быть преодолен посредством традиционного политико — правового «инструментария», обычно снимавшего неизбежно возникающее время от времени обострение отношений между властью и обществом.
Дело в том, что исторически сложившаяся в послесоветской России политическая система, а точнее — система управления обществом и государством, опирающаяся на тотальную коррупцию, включающая в себя не только соответствующие институты и нормы, но и особый, «узаконенный» неоднократной практикой применения, способ решения вопроса о власти (мол, «мы сели и договорились, что сейчас президентом будешь ты»), страдает рядом неустранимых, «врожденных» пороков. Во многом потому, что данная система изначально создавалась и укреплялась вовсе не для того, чтобы возрождать подлинное народовластие либо создавать надлежащие политические условия для поступательного социально — экономического и культурного развития страны, повышения благосостояния всех ее граждан.
Система создавалась для того, чтобы удержать власть и сохранить гигантскую собственность в руках достаточно узкой прослойки «избранных» — тех, кто правдами — неправдами дорвался до них в «лихие 90-е». Ради достижения этой, поистине стратегической цели Б. Ельцин решился на государственный переворот в сентябре — октябре 1993 года, специфические «результаты» которого затем были воплощены в навязанной стране сверхпрезидентской конституции.
Ради той же цели были организованы беспрецедентно грязные (для той поры!) президентские выборы 1996 года, впервые наглядно показавшие, что с помощью так называемого административного ресурса, огромных денег и особых технологий морально-психологической обработки избирателей можно сохранить у кормила верховной власти в стране абсолютно не избираемого, фактически полуживого главу государства. К тому же, без активного сопротивления «проигравшей» стороны и каких бы то ни было протестов, исходящих от «правоверной» либеральной общественности.
Наконец, именно ради этой цели была разработана и в 1999–2000 гг. впервые успешно осуществлена «спецоперация» по контролируемой передаче верховной власти в стране особо доверенному лицу, убедительно доказавшая, что система уже работает безотказно, а сами официальные выборы являются не более чем формальностью, легализующей принципиальное решение, принятое за спиной народа. И вновь все обошлось — кто-то облегченно вздохнул от одной мысли, что время «царя Бориса» закончилось, кто-то «закрыл глаза» на способ прихода к власти В. Путина в расчете на его будущее, национально-державническое или левое «перерождение» (кстати, соответствующих «сигналов» разным политическим течениям и социальным группам новым главой государства было подано немало), а кто-то действительно возмутился, но не появлением «наследника», а его чекистским прошлым и… разгромом старого НТВ.
Ничего в этой жизни не проходит бесследно. Как видно, не прошло бесследно и конформистское, по своей сути, общее согласие нашего общества (вне зависимости от личных взглядов и устремлений каждого ее члена) на то, чтобы им бесконтрольно управляли люди, волею судеб оказавшиеся во главе системы. Единожды согласившись с подобным «сценарием», мы фактически выдали власти индульгенцию на постоянное игнорирование нашей воли. И она не преминула этим воспользоваться, когда стала переходить к чисто корпоративным методам управления Россией.
Так произошло в 2007–2008 годах, когда страна обрела юного зиц-президента. Так было все минувшие годы, пока страной управлял пресловутый «тандем». Так происходит последние четыре месяца, после того как на сентябрьском съезде так называемой правящей партии было в циничной, весьма оскорбительной для граждан форме объявлено о предстоящей, абсолютно антидемократической (не ведомой даже «запрограммированной» советской практике) «реверсивной рокировке».
Но все, как известно, имеет свои пределы. Такие пределы, как видно, есть и у системы, которая, похоже, не в состоянии легитимировать в глазах большинства общества результаты нечестных и несправедливых выборов 4 декабря 2011 года (такими они бывают всегда, когда кто-то стремится удержать власть любой ценой). Кто бы и что бы сегодня ни говорил о формальной «чистоте» результатов народного волеизъявления, о том, что недействительность выборов надо доказывать в суде, для общества факт остается фактом — после 4 декабря законодательная власть в России фактически утратила свою легитимность, а режим стал терять контроль над развитием страны. Десакрализация власти дошла до того, что такая же судьба ждет и исполнительную власть, кого бы ни «даровал» ЦИК народу 4 марта 2012 года.
В этих оценках мы, кстати, отчасти сходимся с теми общественно-политическими силами, которые в инициативном порядке взяли на себя общее руководство уличными протестами москвичей, петербуржцев и жителей других крупных городов России. И дело не в том, что мы вдруг стали разделять взгляды и подходы Б. Немцова, В. Рыжкова или М. Касьянова, с которыми у нас были, есть и, скорее всего, останутся принципиальные разногласия относительно прошлого, настоящего и будущего страны. Главное, на наш взгляд, заключается в том, что данные силы сегодня в общем-то объективно отражают существующие в обществе протестные настроения. Игнорировать эту очевидность означало бы обречь себя на опасное сектантство, что в нынешних условиях для нас, представителей национального крыла российской оппозиции, совершенно недопустимо. Мы хотим о многом спорить с «либералами», но в открытой и честной борьбе. Мы против фальсификации реальной воли народа, мы за честные выборы!
Конечно, существует ряд важных вопросов, по которым наши подходы существенно различаются. Так, мы не разделяем гипертрофированную персонализацию протестов, которую безоглядно эксплуатируют «оранжевые декабристы». Концентрируя все внимание на личности нынешнего главы российского правительства, они тем самым вольно или невольно отвлекают внимание людей от центральной проблемы — изначальной порочности той системы власти и государственного управления, которая была сформирована в России за последние 18 лет и должна быть радикально изменена. К тому же откровенно антипутинский подход мы считаем непродуктивным с точки зрения стратегии и тактики нашей дальнейшей борьбы за преобразование страны.
Мы не воспринимаем также линию на соединение в умах протестующих двух разных политических эпох, которую недвусмысленно проводят либеральные вожди, пытаясь «навести мосты» между массовыми демонстрациями 2011–2012 годов и 1990–1991 годов. Если вести речь о массовости протестов, то нынешние мероприятия скорее сравнимы с антиельцинскими митингами и демонстрациями 1992–1993 годов, хотя по смыслу это, безусловно, отчетливый «антиоктябрь-93».
