– Милостивые гиазиры, я объявляю Совет открытым и сообщаю, что Великий Князь Шет окс Лагин в невменяемом состоянии избрал путь… – Гаасса окс Тамай кашлянул и, возвысив голос, продолжал уже более уверенно:
– …добровольной смерти. Я, Первый Кормчий Варана имею право предложить себя в качестве соискателя знаков княжеского достоинства. Предлагаю вам изъявить свою волю свободным голосованием. Прошу учитывать также, что я в отсутствие Князя имею три голоса на этом Совете.
Сав одобрительно похлопал Гаассу по плечу и отошел в сторонку, демонстративно любуясь Первым Кормчим. Вот, дескать, какую отличную речь мы сказали.
Члены Совета Шести в нерешительности переглянулись. Банальный государственный переворот, во главе которого стоит ошалевший от собственной смелости Гаасса окс Тамай, жаждущий стать тираном – так и только так понимали они происходящее.
Но что делать с этими полуголыми хуммеровыми детишками? Как быть с дымящейся доской для Хаместира, на которой все еще потрескивает горячий меч Тэна? И этот человек, не желающий считаться «посторонним»… Как он вообще проник во дворец? И как провел своих гаденышей? Или они – гаденыши – помогли ему пройти? Одним словом, все это было очень и очень небанально. Более того, было способно парализовать волю любого тираноборца…
В центре круглого стола, за которым сидели члены Совета, стояла шестиугольная шкатулка для сбора голосов. Она ждала своего рокового часа.
А вязкая неопределенность и не думала оканчиваться Никто из членов Совета не хотел брать на себя ответственность за первый шаг. В конце концов, брать эту ответственность было довольно страшно…
Наконец Гаасса окс Тамай взял голосовательную восковую табличку и, небрежно начертав на ней «Согласен», опустил свой глубокомысленный вердикт в шкатулку.
Остальные по-прежнему медлили.
«…И ты падешь на колени перед своим настоящим повелителем.»
Ларв окс Шаатта первым не выдержал пытки страхом и неопределенностью.
Он взял свою табличку, дрожащими руками вывел на ней «Да» и бросил ее в шкатулку. Затем, пунцовея от стыда, Ларв встал со своего места, сделал два нетвердых шага в сторону Октанга Урайна и, хрустя всеми суставами сразу, опустился перед ним на колени.
– Я помню тебя, – прошептал он, порываясь поцеловать руку Урайна.
– А я тебя нет, – с искренним недоумением бросил Урайн, неприязненно косясь на сивого старика, ищущего губами его руку.
В тот день Урайну было лень напрягать свою память. И потому он не сразу вспомнил тот далекий день в Варнаге, когда он, как с ним часто случалось в те годы, молол привычную высокопарную чушь на фоне кровавой бани перед просвещенными варанцами. А когда он все-таки вспомнил было уже поздно. Потому что хушаки – разом двое, заскучавшие Фарг и Шотор – деловито зарубили Ларва, словно жрецы – жертвенное животное.
– Этот старпер хотел откусить твою руку, Звезднорожденный, – театрально насупившись, пояснил Шотор. – Но мы помешали ему, – добавил Фарг.
Члены Совета, равно как и Первый Кормчий, оцепенели от ужаса. Они перестали быть мужчинами. Они забыли, что в них в ножнах покоятся отменные мечи, а за поясом – длинные стилеты. Что проку в оружии когда даже лояльного Ларву окс Шаатту постигла такая бесславная участь?
– Плохо, мальчики, плохо, – неодобрительно цокнул языком Урайн. – Вы не должны были убивать этого почтенного старца. Он, между прочим, помнил меня молодым…
Урайн брезгливо отер левую ладонь, которую пытался поцеловать Ларв, о штаны и начал неторопливо обходить стол по кругу.
Члены Совета Шести, как завороженные, поворачивали головы вослед его движению и ловили каждое его слово.
– …но что сделано – то сделано. Ларв окс Шаатта мертв. И теперь ты, достойный Гаасса окс Тамай, – Урайн удостоил Первого Кормчего кивком головы, – не можешь прийти к власти законным путем. Ибо теперь в Совете недостает одного человека и, следовательно, голосование не будет иметь силы. Хоть Ларв перед смертью и успел отдать свой голос Первому Кормчему, но старый маразматик написал на табличке «да». А надо было написать – «согласен»! Какая досадная оплошность! Если бы Ларв был жив, мы бы попросили его исправиться… А так, Шотору придется сделать это за Ларва…
Шотор волчонком глянул на разглагольствующего Урайна. Его бы воля – он бы и ему врезал пару раз, чтобы выражался яснее… Шотор все еще не понимал – что именно и как он должен «исправить» за Ларва.
– Звежно-рож-жен-ный-рав, – пробубнил Лоскир с набитым ртом. Он только что загреб из фарфоровой вазы на столе полную горсть орехов и теперь пытался разом с ней управиться. Сообразив, что никто ничего не понял, он яростно тряхнул головой, сплюнул желтоватое месиво на пол и рявкнул:
– Звезднорожденный прав! Вы с Фаргом мужика зарезали – вам и расхлебывать. Что набычился, типа умный сильно? Исправь – и побыстрее! Или тебе Ларвом побыть за падло? – Лоскир заговорщически подмигнул Шотору.
– А-а, ты в этом смысле, – наконец Шотор догадался, к чему клонят Лоскир и Урайн.
Он присел на корточки над разрубленным через обе ключицы Ларвом. Склонив голову набок, он несколько мгновений, не мигая, разглядывал лицо старика. Потом его нож приблизился к мертвому лицу и совершил неуловимое круговое движение.
Кроваво-красная линия прошла по лбу, по самой границе волосяной части головы, юркнула за уши и вынырнула над кадыком.
Затем Шотор медленно возложил ладонь на лицо Ларва и пробормотал несколько слов, в которых преобладали глухие гортанные звуки – это была несложная магическая формула и Шотор помнил ее наизусть с девятилетнего возраста.
Не успели последние звуки Истинного Наречия смолкнуть, как две лежащие на полу рядом с Ларвом фигуры Хаместира разлетелись на крохотные осколки. Тут же словно бы под сильным порывом ветра распахнулась и вновь захлопнулась дверь в зал.
Оленья кожа на ножнах Ларва окс Шаатты разбежалась сетью мелких трещин.
Получив должные знамения, свидетельствующие о том, что формула принята, Шотор улыбнулся, поглядел на Лоскира в поисках одобрения и… одним рывком содрал кожу с лица Ларва.
Затем он надел ее, как маску.
Когда отвратительные чавкающие звуки, которые издавала срастающаяся плоть, стихли, воцарившаяся в зале тишина показалась уцелевшим членам Совета Шести воистину гробовой.
7
Шесть членов Княжеского Совета по-прежнему сидели за круглым столом, обессиленные увиденным, отупевшие от осознания того, что обречены.
Гаасса окс Тамай стоял, тяжело опираясь на стол обеими руками.
Шотор растянул губы в улыбке. Привыкать к лицу Ларва было тяжело, но Шотор с раннего детства был очень способным отроком.
Голос Ларва он тоже воспроизвел без особых затруднений – подумаешь, одной формулой больше:
– Ну что же, милостивые гиазиры. Я исправил ошибку и выразил свою свободную волю. И, прошу заметить, выразил установленным образом. Кто не верит, тот может глянуть – там написано «согласен», – Шотор повертел в руках восковую табличку. – Теперь дело за вами.
