Потому что он хороший человек и знает, чего хочет.
Интересно, чем он занят? Слоняется поблизости? Или в номере превосходная акустика?
– Ты занят? – откашлявшись, поинтересовалась она.
– Нет, вещи распаковываю. – Пауза. – А что?
– Просто я подумала… Давай поговорим?
– Разве ты не хочешь расслабиться?
– Тут так тихо.
– А я думал, ты привыкла к тишине после восьми месяцев в дороге.
Верно. Вот так могут изменить девушку два дня в мужской компании.
– Обычно я включаю музыку, когда принимаю ванну.
Классическую. Нежную.
– Хочешь, чтобы я тебе спел? – со смехом уточнил Маршалл.
От этой мысли кожу защипало еще сильнее.
– Нет, давай просто поговорим.
– Хорошо. – Снова пауза. – О чем ты хочешь поговорить?
– Не знаю. Например, о том, где ты вырос. О твоей семье. О чем угодно.
Дверь содрогнулась, Эве стало интересно, не прислонился ли он к ней спиной. Вынув губку из гостевого банного набора, она принялась намыливать руки, позволяя горячему пару проникать в поры. В душу.
– Не уверен, что моя история будет способствовать расслаблению, – сдавленно отозвался он.
Губка замерла в воздухе.
– Правда? Почему?
– Видишь ли, моя семья столь же несостоятельна, как твоя.
Эва подумала, что ему едва ли удастся побить ее печальный «рекорд». Покойная мать-пьяница, пропавший без вести брат. Тем не менее любопытство взяло верх.
– Где сейчас твои родные?
– По-прежнему в Сиднее.
– Не вижу в этом ничего особенного.
– Взросление далось мне непросто.
Закрыв глаза, Эва продолжала мыться, вслушиваясь в низкий рокот голоса Маршалла.
– Как это?
Он правда вздохнул, или ей показалось?
– Моя семья не была зажиточной, хотя и не голодала. Сама понимаешь, девяностые годы, эра изобилия и успеха.
Положив голову на ободок ванны, она вся обратилась в слух.
– У меня тоже есть брат, которому совсем не нравилось прозябать в бедности, поэтому он решил взять дело в свои руки и, надо заметить, подошел к этому весьма творчески. Очень скоро вся округа узнала, что он может достать любые легкие наркотики.
Открыв глаза, Эва посмотрела в потолок:
– Твой брат был драгдилером?
– Сам себя он называл предпринимателем.
– Сколько это продолжалось?
– До недавнего времени я не смог бы ответить на этот вопрос. Теперь скажу: дела у Рика идут столь же хорошо, что и раньше. Но я с ним больше не вижусь.
Неудивительно, что Маршалл посочувствовал ей по поводу Трэвиса. Ему точно известно, каково это – потерять брата.
– Чье это было решение?
Воцарилось продолжительное молчание, нарушаемое лишь капаньем воды с душа.
– Это очень трудно объяснить. – Он наконец нарушил молчание.
Как всегда.
– Взрослея рядом с Риком, мне всегда приходилось бороться.
– Потому что он был преступником?
– Не преступником, а героем. – Маршалл горько усмехнулся. – Дело происходило на глухой окраине города, не забывай. Не лучшее место для детей. Люди любили моего брата, им нравился товар, вот они и стремились стать частью его окружения. Иногда ради достижения цели использовали меня, – сдавленно пояснил он.
Эва подняла голову:
– Ты о девушках говоришь?
– О девушках, о друзьях. Даже парочка учителей имела нездоровые привычки.
Бедняга Маршалл-подросток!
– Ты его ненавидел?
– Нет, я любил его.
– Значит, ненавидел себя за это, – догадалась Эва.
– Значит, я ничем не отличался от всех этих подхалимов. Ненависть к нему сделала бы мою жизнь куда проще.
Выходит, есть много способов лишиться брата.
– Ты скучаешь по нему? – прошептала она.
– Да, очень. Пока я рос, он был единственным родным человеком. Потом я сосредоточился на работе и с удивлением обнаружил, что минуло десять лет, а я и думать о нем забыл. Как и о матери. И о Кристине. И о том, что они делали вместе.
Эва устроилась удобнее:
– Кристина ушла к твоему брату?
– Да, какое-то время они были вместе.
Дверь завибрировала, но не открылась. Очевидно, Маршалл сел на пол, прислонившись к ней спиной. Эва вдруг осознала, насколько близко друг к другу они находятся. Тонкая стенка – вот все, что их разделяет.
Неудивительно, что Маршалл относится к людям с недоверием. И говорит со сдерживаемой болью.
– Прости. Мне следовало спросить тебя о чем-нибудь другом.
– Ничего. Все уже в прошлом.
– А как ты выбрался из криминального пригорода, начал работать на федеральное правительство?
Он рассмеялся, и она поняла, что неравнодушна к его возбуждающему смеху.
– Ты удивишься, но метеорология не самая сексуальная из всех наук.
Не сексуальная? Ну, это только для тех, кому не довелось познакомиться с Маршаллом Салливаном!
– Это означает, что стипендии пропадали зря. Одной из них удостоился я. К ней прилагалось проживание в кампусе.
– Стипендия стала твоим билетом в новую жизнь?
– Поначалу да, но вскоре я по-настоящему увлекся и полюбил метеорологию. Благодаря статистике и приметам она предсказуема, всегда можно понять, какая будет погода.
– Никаких сюрпризов? – уточнила Эва.
Думаю, я просто искал занятие, в котором можно познать истину прежде, чем она сама тебя найдет.
Неудивительно, учитывая, что друзья его использовали, мать отвергла, а брат предал.
– Тебе это подходит.
– Что, быть синоптиком?
– Нет, ломать стереотипы. – Помолчав немного, она добавила: – Прости, что дразнила тебя Синоптиком.
– Ничего не имею против этого прозвища, но только из твоих уст.
– Почему? – рассмеялась она. – Что во мне особенного?
– Сколько тебе нужно времени? – напрямую спросил он.
Эва ощутила тепло изнутри, но подавила это чувство. Сейчас не время позволять себе романтические отношения.
– Кстати, что сегодня на ужин?
Деликатностью, Рид, ты никогда не отличалась.
Маршалл позволил ей сменить тему:
