– Вы это серьезно?
Она отняла у него пачку листовок и степлер и прижала к груди:
– Конечно. Я в этом не новичок.
– Не знаю, что и думать. Из-за татуировки и кожаной куртки вы обращались со мной, как с отверженным, а тут не побоялись выступить против целой компании выпивох.
– Я привлекла внимание.
– А банк вы, случайно, не собираетесь ограбить? Добьетесь схожего эффекта.
– Вы не понимаете, – возразила Эва, прожигая его взглядом.
Не удостоив его прощанием или благодарностью, она развернулась и зашагала прочь. Он негромко выругался.
– Так просветите меня. – Он догнал ее, стараясь не обращать внимания на боль в ноге.
– Зачем?
– Я только что рисковал своей шкурой, спасая вас, вы у меня в долгу.
– А я помогла вам на шоссе, и мы квиты.
Невозможная женщина! Маршалл остановился:
– И все же.
Эва прошла еще несколько шагов, обернулась:
– Вы хоть видели листовку?
С самой границы только их и вижу.
– И что на них написано?
Маршалл нахмурил брови, пытаясь припомнить. Мужское лицо, горстка слов, одно крупными буквами: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ».
– Пропал человек.
– Именно. Вы с самой границы их видели, но не запомнили ни внешности этого человека, ни имени, вообще ничего. – Она шагнула к нему. – Вот почему так важно привлекать внимание людей.
Маршалл почувствовал себя последнем тупицей, кинувшимся спасать попавшую в беду девушку.
– Чтобы они запомнили текст. И вас.
– Его! – Ее гнев испарился, как воздух из спущенного шарика.
– Вы во всех городах затеваете подобные противостояния?
– Делаю все, что могу.
Мимо проезжали машины с грохочущими стереосистемами. Маршалл вдруг увидел маленькую мисс Злючку в новом – печальном – свете.
– Простите, что помешал вам. Там, откуда я родом, не принято проходить мимо кричащей на улице женщины.
Его слова не соответствовали действительности. Он вырос в опасном районе, где зачастую лучшим решением было притвориться глухим и слепым, но дедушка с бабушкой воспитали его иначе, в отличие от брата Рика, предпочитавшего следовать материнским советам и не высовываться.
Эва изучающе смотрела на него.
– Вы, должно быть, то и дело попадали в беду?
Это точно.
– Позвольте угостить вас. Что-нибудь выпьете? Подождем, пока парни разойдутся, и я помогу расклеить листовки.
– Не нужна мне ни ваша помощь, ни защита.
– Ладно, но я хочу внимательно прочесть текст.
На ее лице отразилась неуверенность, как на шоссе.
– Или мой наряд до сих пор вас беспокоит?
Она оценивающе рассматривала его глаза, бороду, губы:
– Нет. Вы меня не обокрали и не убили. Думаю, несколько минут с вами в людном месте ничем не грозят.
В ее голосе звучало предупреждение. Маршалл невольно улыбнулся. Ее строгое личико напоминало маргаритку в шторм.
– Если бы я хотел причинить вам вред, давно бы это сделал. И спаивать не потребовалось бы.
– Воодушевляющее начало разговора.
– Вам известно мое имя, – Маршалл сделал пару шагов в сторону паба, – а мне ваше нет.
Она смерила его оценивающим взглядом, протянула руку с зажатым степлером.
– Эвелин Рид. Эва.
Он пожал ее вместе со степлером:
– Что будете пить, Эва?
– Я не пью, по крайней мере в пабах. А вы не стесняйтесь.
«Трезвенница в захолустном пабе? Будет весело», – решил он про себя.
Отправляясь в дамскую комнату, Эва доверила Маршаллу листовки. Вернувшись, застала его за изучением одной из них.
– Брат? – поинтересовался он, пока она усаживалась.
– С чего вы взяли?
Он постучал пальцем по фамилии на листовке:
– Трэвис Джеймс Рид.
– Может, это мой муж.
Маршалл прищурился:
– Он похож на вас, те же темные волосы и разрез глаз.
– Все так говорят.
– Трэв – мой младший брат.
– Он пропал?
Эве было ненавистно прозвучавшее в его голосе сочувствие. Наверняка решил, что случилось что-то плохое. Правда, она и сама каждый божий день об этом думала.
– На следующей неделе исполнится год.
– Страшный юбилей. Поэтому вы здесь? Его в этих местах видели в последний раз?
Она вскинула голову:
– Нет, в Мельбурне.
– Что же привело вас на запад?
– На восточном побережье я уже все города объездила.
Маршалл нахмурил брови:
– Не понял?
– Я ищу его. Объявления расклеиваю, справки навожу.
– А я решил, что вы в отпуск приехали или что-то в этом роде.
– Нет. Это моя работа. – Теперь. Прежде Эва работала графическим дизайнером в крупной маркетинговой фирме.
– В смысле – расклеивание листовок?
– Поиски брата. Разве может быть что-то важнее?
Его смущение было не ново. Не он первый не мог уразуметь ее мотивов. Даже отец не понимал. Ему было проще объявить Трэвиса мертвым и оплакать. Эва к этому не готова. Она представляла, что почувствовала бы, если бы брат умер, ведь они всегда были очень близки.
– Значит, вы колесите по дорогам и расклеиваете объявления?
– Именно. Пытаюсь всколыхнуть людские воспоминания.
– На восточное побережье у вас ушел целый год?
– Около восьми месяцев. Потом я хотела отправиться на север. – «И вот где оказалась», – мысленно добавила она.
– Что было до этого?
Эву снова затопило чувство вины за два потерянных месяца, когда она ждала помощи от полицейских, оказавшихся совершенно бесполезными. Ей следовало раньше взяться за поиски!
– Я доверяла системе.
– Власти его не нашли, да?
Десятки тысяч людей пропадают каждый год. Я поняла, что только семья может поставить поиски Трэва превыше всего.
– Так много?
– Подростки. Дети. Женщины. Многих довольно быстро находят.
Маршалл бросил взгляд на листовку:
– Здоровые восемнадцатилетние юноши не попадают в верхние строчки списка поиска?
У Эвы в горле образовался ком.
