– Откуда ты все это знаешь? – удивилась она.
Он улыбнулся в ответ. Все это было нелегко и заняло почти все утро. Он встречался с важными шишками, которым предстояло взять на себя управление компанией. Но их не пришлось долго убеждать, когда он объяснил, что Бертон еще до свадьбы будет арестован по обвинению в убийстве, а возможно, и по другим причинам. Важнее всего, что он успел спасти Шанал от участи быть связанной с человеком, который обращался с людьми так, будто они всего лишь фон, на котором он выглядит еще более могущественным и привлекательным.
– Я знаю кое-каких людей, – пояснил он, сводя детали к минимуму. Еще будет время рассказать ей подробно, каким он видит их будущее.
– А мои родители? Закладная на их дом, которая была у Бертона?
– Все улажено. Она была не лично у него. Все было сделано через компанию, которой управляли люди, состоявшие в совете директоров «Бертон интернешнл». Закладная будет выкуплена в понедельник, как только откроются банки.
Светло-зеленые глаза Шанал наполнились слезами. Он взял у нее стакан и поставил его на стол. Повернулся и притянул ее к себе.
– Поверить не могу, что все кончено, – прошептала она, уткнувшись ему в грудь.
– Все только начинается, – пробормотал он в ответ.
Он приподнял ее подбородок и завладел губами в поцелуе, передавшем все обещание и надежду, которые он питал на будущее, их будущее. Она немедленно ответила, сжав ладонями его лицо и прильнув так тесно, словно не хотела никогда отпускать. А он и не хотел, чтобы она его отпускала. Он так долго ждал эту женщину. И теперь будет держать в объятиях до конца жизни.
Она запротестовала, когда он прервал поцелуй, но с готовностью поднялась, как только он встал и взял ее за руки. Повел к спальне, где покажет словами и делами, как много она значит для него.
– Рейф?
– Хм-м-м?
– В соборе я сказала правду. Я люблю тебя. Не только потому, что ты снова спас меня. Не только потому, что обещал сделать все для меня и родителей. Потому что ты сделал меня самой счастливой на свете. И счастливее всего я при мысли о будущем с тобой и нашим ребенком.
Невероятная радость наполнила его. Она облекла в слова самый поразительный подарок!
– Спасибо. Ты смущаешь меня, – ответил он, прижимаясь к ее лбу своим и обнимая ее за талию. – Ради тебя и нашего малыша я переверну небо и землю и хочу, чтобы ты это знала. Все, что для этого требуется, – попросить меня.
– Только люби меня! Это все, что мне нужно, все, чего я хочу.
– Я люблю. Позволь показать тебе, как сильно!
Он неторопливо раздел ее, расстегивая длинный ряд хрустальных пуговиц на спине. Наконец ее изысканная красота была обнажена и осталась без всяких украшений. Раздевая Шанал, Рейф проводил по контурам ее тела пальцами, языком и губами. Она трепетала под его прикосновениями не от страха или застенчивости. От потребности и желания, таких же, как у него самого. Он поднял ее на руки и уложил на кровать, зная, что может ласкать ее каждый день и никогда не устанет.
Шанал наблюдала за ним сквозь полуопущенные ресницы. Он сбрасывал с себя одежду куда более грубо и поспешно, чем когда раздевал ее. Его возбужденная плоть ныла от жажды, утоление которой он мог найти только в ее теле. Когда он лег рядом, Шанал взяла его, стала гладить, слегка сжимать яички, так что он зажмурился и отдался на волю ее ласк.
Они поцеловались, сначала нежно, потом со все усиливавшимся пылом. Его язык обследовал влажную пещерку ее рта, гладя ее язык, сплетаясь с ним, дразня нёбо, в поцелуе, который был жарким, влажным и глубоким. Шанал выгнула шею, прижавшись грудью к его груди. Он оторвал от нее губы и стал целовать щеки, шею, спускался все ниже, пока не поймал ртом сосок.
Его зубы задели тугой бутон, и он ощутил, как она дрожит под ним, как ее пальцы впиваются в его спину, а ногти становятся крошечными источниками наслаждения-боли, когда он вобрал затвердевший бугорок в рот и стал тянуть зубами, обводя языком.
– Я люблю тебя, Шанал, и покажу тебе, как сильно люблю! – прорычал он, почти не отстраняясь и продолжая спускаться еще ниже.
Он осыпал ее поцелуями, и она застонала в восторге, когда его руки раздвинули ее бедра и он стал целовать аккуратно подстриженный кустик темных волос. Ее бедра приподнялись, когда он коснулся языком изгиба ее лона. Он снова и снова гладил крошечную чувствительную жемчужинку, пока не почувствовал, как напряглись мышцы ее ног под его ладонями. Как стали мелко дрожать, когда волна прокатилась по ее телу. Потом еще и еще одна. Пока она, задыхаясь, не откинулась на подушку.
Ее пальцы лениво запутались в его волосах, чертили крохотные круги на его голове. Рейф снова поднялся над ней. И когда глянул в ее лицо, ощутил глубочайшую гордость за то, что наконец прогнал ее тени. Что это прекрасное создание принадлежит ему. Так же, как он принадлежит ей. Что он сделал ее такой счастливой, как она того заслуживала.
Он лег между ее бедер и уперся своим возбужденным естеством в ее жаркое влажное лоно. И застонал, когда кончик скользнул в ее тело.
– Да, – прошептала она, стискивая его бедра, притягивая к себе, торопя пройти весь путь. – Будь моим.
– Всегда, – ответил он, целуя ее и позволяя всей длине плоти войти в нее. Глубоко.
Она была жаром и бархатом, слитыми воедино. Ее внутренние мышцы напряглись, вбирая его еще глубже. Акт соединения с другим человеком еще никогда не был таким идеальным. Таким правильным. Он вышел из нее и снова скользнул в лоно, медленно и уверенно. Наслаждаясь каждым ощущением, каждой секундой. Смакуя, как необыкновенный подарок.
– Я люблю тебя, Рейф! – вскрикнула Шанал, прижимая его к себе. Вот она, кульминация его жизни. Это совершенство.
А потом он позволил инстинктам взять верх. Момент стал вихрем абсолютного наслаждения, стремления давать и получать и, наконец, завершения, когда они кончили вместе, в калейдоскопе чувственного восторга.
Когда биение сердца приблизилось к нормальному, Рейф перекатился на бок, держа Шанал в объятиях, словно самую драгоценную в мире вещь. Она и была самой большой его драгоценностью, и, даст бог, ей и останется. Только еще одно сделает этот момент идеальным.
Он слегка отстранился, чтобы видеть ее лицо, и глубоко вздохнул:
– Шанал, хочу, чтобы ты знала: я всегда буду здесь, для тебя и… – Он прижал ладонь к низу ее живота. – И для нашего ребенка. Я знаю, тебя уже, скорее всего, тошнит от свадеб, но, когда будешь готова, сделай мне великую честь стать моей женой.
Ее вишневые губы сложились в улыбку.
– Думаю, что найду в себе силы пройти по церковному проходу еще однажды, если ты будешь ждать меня у алтаря. Но это определенно будет в последний раз, – пошутила она, обводя пальцем кончик его носа. Но, тут же став серьезной, Шанал кивнула. – Я с радостью буду твоей женой, Рейф. Для меня счастье – провести остаток жизни рядом и растить наших детей вместе с тобой.
