Такая сильная, безупречная женщина.
И все же такая… Айви.
– Итак, мама, – начал Ангус. – У нас с Айви будет ребенок.
Глаза Айви расширились так же, как и у Хиллари.
Затем пожилая женщина повернулась к Айви.
– Я забыла вас, верно? – спросила она. – Мне очень жаль. Со мной сейчас такое часто бывает.
– О нет! – воскликнула Айви. – Мы с вами еще не встречались. – А когда Хиллари недоверчиво подняла бровь, добавила: – Клянусь.
Хиллари тут же перевела взгляд на Ангуса:
– Чувствую, я что-то пропустила.
Ангус улыбнулся и рассказал своей матери краткую и цензурованную версию, как они с Айви познакомились.
Хиллари улыбалась и кивала, пока он говорил.
Потом Хиллари задала Айви пару незначительных вопросов, а та стала слишком подробно отвечать. Айви была не виновата – это он должен был предупредить ее, – но Ангус увидел, как взгляд Хиллари расфокусировался: слова начали перегружать и подавлять ее.
Айви тоже это заметила.
Она выглядела растерянной, и Ангус протянул руку и быстро пожал ее ладонь.
– Ты отлично справляешься, – мягко сказал он.
Затем он спросил маму, как прошел ее день. Хиллари пустилась в подробное повествование – что могло быть описанием событий за сегодня, последнюю неделю или месяц, а может, вообще не случалось, – но как бы то ни было, его мама снова оживилась, ее глаза блестели.
Айви постепенно расслабилась, откинувшись на спинку кресла с чашкой в руках.
– Как дела у Скотта? – Хиллари внезапно обратилась к Айви.
Та моментально напряглась и взглянула на Ангуса.
– Простите?
– Скотт – сын Кэрис и Тома, – объяснил Ангус. – А это Айви.
Но его мама уверенно покачала головой:
– Нет, нет. Я помню ее. Длинные каштановые волосы. Красивые голубые глаза. Мальчик в розовом одеяльце.
Айви подалась вперед и аккуратно поставила чашку на блюдце.
– Меня зовут Айви, – сказала она. – У меня пока нет детей. Но когда малыш появится на свет, мы привезем его или ее к вам в гости.
– Нет. – Хиллари взволнованно покачала головой. – Я не забыла. Я видела свадебные фотографии. Ваш муж очень, очень красивый. Почти как мой сын. – Она задумчиво помолчала. – Он ведь заболел, верно? – Хиллари потерла кулаками глаза. – Почему я не могу вспомнить?
– Мама, – мягко произнес Ангус, – это не имеет значения.
Она снова повернулась к Айви:
– Кэрис, так как поживает Скотт?
Айви в панике снова посмотрела на Ангуса.
– Я не…
– У Скотта все хорошо, – перебил Ангус. – Он уже научился ходить! До всего добирается. Тому пришлось весь дом сделать безопасным для малыша – всякие там накладки на острые углы, заглушки для розеток, блокираторы на двери и окна. – Он наигранно рассмеялся. – Да я и сам скоро все узнаю.
Хиллари моргнула:
– Что ты имеешь в виду?
Черт!
– Собираюсь помочь Тому с установкой безопасных замков-предохранителей, – импровизировал Ангус.
На самом деле он это уже сделал. Три года назад, когда Скотт начал ходить. Его мама, казалось, обрадовалась. Но выглядела уставшей. Невероятно уставшей. Следующие несколько минут он заполнял тишину, как обычно. Рассказами о работе, о том, что случилось много лет назад, что произошло сегодня.
Хиллари допила чай, и Ангус вызвал медсестру, чтобы та помогла маме подготовиться ко сну. На прощание он поцеловал маму в щеку, а она положила руку ему на голову и притянула ближе к себе, как всегда это делала.
– Я люблю тебя, – сказала она ему на ухо, четко и твердо.
Через несколько минут, когда они вышли из здания, Айви снова бросилась в объятия Ангуса. Но на этот раз не для поцелуя. В ее движениях не было исступления или отчаяния. Она просто обняла его. И не отпускала какое-то время.
– Кто такой Скотт? – спросила Айви. – И Кэрис и ее муж?
Она приподнялась на подушках, простыня съехала и открывала ноги. На Айви была выцветшая темно-синяя майка и нижнее белье, на Ангусе только шорты-боксеры. Сегодняшняя ночь стала первой, когда они добрались до постели даже частично одетыми.
В комнате Айви было темно, тусклый свет шел только от прикроватной лампы.
– Кэрис – жена одного моего старого друга, Тома, – ответил Ангус. – Скотт их старший сын, хотя сейчас у них есть и дочка. Может, даже не одна.
Они так давно не общались. Ужасно давно.
– Они были близко знакомы с твоей мамой?
Ангус покачал головой:
– Нет. Они приезжали один раз, чтобы поддержать меня. Мне нужен был кто-то, кто видел мою маму такой, понимаешь? У меня ведь нет семьи. Чтобы поговорить о том, каково мне, что я чувствую. Я думал, может, если… – Он еще раз покачал головой. – Дурацкая затея. Это не помогло.
– Что случилось с Томом? – мягко спросила она. – Твоя мама сказала, что он болел?
Ангус заметил сочувствие в ее глазах и понял, что это значит.
– Он жив, – быстро сказал он. – Он не тем был болен. Я имею в виду, он не раковый больной. У него ПТСР.
– Посттравматическое стрессовое расстройство.
– Да. Мы работали вместе.
Айви кивнула, как будто все поняла:
– Ах. Это меня не удивляет. Вам приходится иметь дело с такими ужасами.
Это задело Ангуса.
– Почему это тебя не удивляет? – поинтересовался он. – Мы тренируемся для этого. Мы подготовлены к этому. Это то, чем мы занимаемся. Почему это должно быть таким шоком, с которым нам не справиться?
Слова прозвучали жестко и намного громче, чем ему хотелось бы.
– Я этого не сказала, – возразила она. – Просто я не удивлена, что некоторые солдаты подвержены ПТСР.
– А кто тогда остальные? Роботы?
Айви выглядела озадаченной. Она потянулась к нему, но Ангус отодвинулся, и ее рука легла на простыню, так и не коснувшись его.
Он знал, что был несправедлив. Дело не в Айви и ее словах.
А в его вине. За многие вещи.
Он соскользнул с кровати и встал босыми ногами на мягкий ковер с толстым ворсом.
– Это не делает из тебя робота, – очень тихо проговорила Айви.
Он стоял спиной к ней, но мог видеть ее отражение в зеркале богато украшенного комода. Айви села на кровати, как будто собиралась последовать за ним, но передумала.
– Ты это имел в виду, – сказала она через некоторое время. – В ущелье. Ты сказал, что тебе должно быть тяжелее возвращаться туда. Уходить на войну, оставлять своих близких. Тогда я не поняла.
