— Я хочу посмотреть пленку, которая лежит в полиции, — сказала я.
Джастин отвернулся и оперся на перила лестницы, ведущей на пляж. Я смотрела ему в спину. Один раз плечи его дернулись, и я почувствовала укор совести.
Но он все же нашел в себе силы повернуться ко мне:
— Ты имеешь в виду запись из ресторана? Ту, что они нашли у вас в доме? Зачем она тебе? Уничтожив ее, ты не поможешь Перри.
— Я и не собираюсь уничтожать ее. Просто хочу посмотреть. Один раз.
Он помолчал.
— Ты думаешь, на ней может оказаться… настоящий убийца?
Я кивнула.
— А как ты его узнаешь? Люди весь вечер ходили туда-сюда, как ты опознаешь убийцу?
— Ну, например, я могу увидеть Джоэла, приятеля Виктории. Или… кого-то еще. — Я не хотела делиться с Джастином теорией Нейта. И я не хотела, чтобы Джастин узнал, что я видела татуировку Габриэля. Трудно объяснить почему — не хотела, и все.
— Ну, не знаю, — сказал он.
— Это может оказаться ключом к разгадке. — Я положила руку ему на плечо (старая привычка) и посмотрела прямо в глаза. — Мы можем раскрыть это дело. Ты ведь сам пришел ко мне за этим несколько дней назад. Ты хотел этого, правда?
Он мягко снял мою руку:
— Если говорить честно, Клэр, больше всего на свете я хочу вернуть все назад, чтобы не было той ночи с Тиффани.
— Джастин, не слишком ли драматично?
Его лицо напряглось.
— Я сделал тебе больно. Я люблю тебя, но я понимаю, что сделал тебе больно. Даже теперь я вижу боль в твоих глазах. Я вижу ее всякий раз, когда ты смотришь на меня. — Голос его дрогнул. — Да, пусть это выглядит драматично, но это правда.
Случилось то, чего я так желала все эти месяцы. Мне хотелось увидеть страдание на его лице. Расплатиться с ним за то, что он сделал. Но… мне это совсем не нравилось.
Я робко дотронулась до его руки:
— Я простила тебя.
Он поднял на меня полные надежды глаза.
— Джастин, я прощаю тебя, но я не могу быть с тобой, — торопливо продолжила я. — Я верю, что ты не хотел делать мне больно.
Он собрался что-то сказать, но не произнес ни слова.
— Я говорю это не для того, чтобы заполучить кассету, — добавила я.
Это было правдой. Конечно, сначала я хотела просто использовать его. Но то, что я скрывала от самой себя, неожиданно оказалось сильнее. Все эти месяцы я старалась избегать его. Я думала, это излечит меня. А оказывается, все, что нужно для излечения, это простить его. Джастин был достаточно наказан. Я больше не смогу быть его девушкой, но другом — да.
— Прошу, поверь мне, — сказала я.
— Я знаю, что это так, — кивнул Джастин и пожал мою руку.
Глава двадцать первая
Я простила Джастина и почувствовала облегчение, потому что теперь все встало на свои места. Но одновременно меня не покидало чувство вины, потому что убийца так и не был найден.
Вечером того же дня я в тревоге мерила шагами офис мэра. Джастина не было уже давно. За ужином ему удалось уговорить отца, и Спеллмен-старший согласился взять для нас эту пленку в полиции. Но вдруг ему под каким-то предлогом отказали? И… вдруг мы ничего на ней не обнаружим? Вдруг… вдруг… вдруг…
Дверь наконец распахнулась, и в офис ворвался Джастин. Он торжествующе поднял вверх видеокассету.
— О боже, спасибо!
Я бросилась к нему, собираясь обнять, но в последнюю секунду притормозила. Когда-то он был моим парнем. Потом… врагом. А сейчас он мне кто? Друг — да, но я не знала, как себя вести с ним.
Джастин не усугубил ситуацию. Он подтянул второй стул к видеомагнитофону, который принес раньше, и сунул в него кассету.
— Ты еще помнишь, как это работает? — удивилась я.
Джастин нервничал. Он оглядел офис и заговорил чуть ли не шепотом:
— Так, дверь заперта. Отец придет через тридцать минут забрать кассету и отнести обратно в полицию. Готова?
— Готова.
— Жми сюда.
Я нажала кнопку. Изображение было зернистым, но вполне приличным, даже цветным. Камера была установлена перед главным входом в «Ямми» и с высоты фиксировала всех, кто заходил и выходил наружу. Чтобы ускорить просмотр, я нажимала кнопку перемотки и удерживала ее до тех пор, пока не появлялась фигура человека. Тогда я включала медленное воспроизведение и всматривалась в нее. Через некоторое время появился тот — или вернее та, — кто нас интересовал.
— Вот она, — сказала я, указывая на Викторию, которая шла в «Ямми» в полном одиночестве. Она была в топике на бретельках и в узких джинсах.
— Идет и не знает, что скоро умрет, — с грустью сказал Джастин.
Вслед за ней вошла взрослая пара. Затем появилась компания старшеклассниц, которых я знала по школе. Еще несколько выпускников школы, в их числе Стивен Клэйворт. Вышла перекурить Тиффани. Я прикусила язык, чтобы не прокомментировать ее появление. Для меня это было большим достижением.
Камера фиксировала много незнакомых людей, но это меня не удивляло, ведь был праздник и в городе было полно туристов.
— А это не… — прищурился Джастин, глядя на экран.
— Да, это Габриэль Тоскано, — сказала я и вздрогнула от охвативших меня чувств.
Неужели Нейт прав? Я не хотела в это верить. Мои инстинкты меня обманули? Все это время меня влекло к убийце, и я даже целовалась с ним? Нет, не может быть… Но ведь у него на плече вытатуировано имя жертвы и он заходил в «Ямми» в ночь убийства…
Почему же он не сказал мне об этом?
Его отец вел расследование, но далеко не продвинулся. Более того, он убил кого-то в Нью-Йорке. Возможно, Габриэль имел что-то против экстрасенсов, потому что боялся, что я почувствую его вину.
— А, смотри, он выходит обратно! — сказал вдруг Джастин, прерывая мои мысли.
— Что это он несет? — спросила я, разглядывая коричневый пакет у него в руках.
— Еда на вынос, — пояснил Джастин и включил перемотку на том месте, где в ресторан входили четверо пожилых мужчин.
Затем появилась Сесил Клэйворт в потрясающем изумрудном платье, перетянутом поясом. Она-то что здесь делала? Я всегда считала, что посещать «Ямми» ниже ее достоинства…
Вот в ресторан зашел Перри и вскоре вышел на улицу уже вместе с Викторией.
— Ловко он! — Джастин даже присвистнул.
— Да, он способный, — пробормотала я.
Следующей вышла Сесил, волоча за собой пьяного Стивена.
Так вот зачем она приходила. Ее наверняка вызвали по телефону, чтобы она забрала своего сыночка. Я догадалась, что вечер на променаде был не первым, когда Стивен набрался не по возрасту. Меньше всего Далласу Клэйворту было нужно, чтобы его «золотой мальчик» прославился как пьяница во время предвыборной кампании.
