Гайс не верил своим глазам. Добыча значительно превосходила ожидания.
Если бы Ги не была такой дурой («Впрочем это все равно что сказать „если бы вода не была такой мокрой“, – возразил себе Гайс), она могла бы получить за эту роскошь хорошие деньги. А впрочем, кому, кроме него, все это богатство в Аз-Зуме нужно? Ну не Рюку же? Но тогда выходит, что судьба сделала все от нее зависящее, чтобы задумка Гайса удалась (например, привела в лагерь художника и скоренько увела его в иные пределы)! Значит, хороша задумка?
Итак, Гайс решил подарить Нимари бумажные цветы. Ведь это несложно! Безусым юношей выделывал он вещицы и позатейливей.
Бумага для лепестков имеется, стебли получатся из лучинок и прутьев, нужно только обклеить их зеленой тканью, краски – о, они великолепны! Да можно сотворить целый букет, где жаркий оранжевый соперничает с кроваво-красным, а листья юны и сочны, как первый летний месяц!
Конечно, в искусственных цветах есть что-то мавзолейное. Зато они никогда не увянут – как и его восхищение Нимарью.
Гайс долго примерялся, какие цветы сделать. Но потом решил: розы.
Вдохновенный, неутомимый, он провозился всю ночь и все утро, даже не пошел завтракать. Дело спорилось, поэтому на обед Гайс тоже не пошел.
Уже смеркалось, когда в дверь его каморки постучали.
Звук этот сразу насторожил Гайса: прислуга стучала совсем не так – мелко, костяшками указательного пальца подражала дятлу. Начальство и братья-офицеры обычно оповещали о своем прибытии кулаком – пару раз саданут, и хватит. А тут… Словно бы песню выстукивали. Со значением.
Гайс как был, то есть в одних подштанниках, поднялся с колен, пригладил взъерошенные волосы и приоткрыл дверь.
На пороге стоял… Нерг!
Нужно сказать, за все время их приятельства Убийца Городов впервые снизошел до визита в «клоповник» Гайса. И какие только демоны его принесли?
– Сказали, ты заболел, – произнес Нерг с загадочной улыбкой.
– Да так что-то…
– А я вот… зашел проведать! – Нерг подался всем корпусом вперед, но Гайс не сдвинулся с места, загораживая проход.
– Ты извини, это, конечно, ужасно негостеприимно… Но я… В общем, я сейчас не могу… – нервно пробормотал Гайс.
Нерг его, кажется, не слушал.
– Что я вижу, Хуммер мне в ухо! – воскликнул Убийца Городов, по-гусиному вытягивая шею. Он с интересом разглядывал разноцветное лоскутное одеяло просыхающих бумажных квадратов на полу, окруженное грибной россыпью баночек. – Да тут у тебя настоящий подпольный скрипторий! Неужто мой юный друг решил своеручно переписать для любимой поэму Эриагота Геттианикта «Весна», снабдить ее иллюстрациями и подарить рукопись, как принято в городе Орине, в красной коробке, перевязанной зелеными атласными лентами? Вот это я понимаю – страсть!
Полуодетый, перепачканный синопией и малахитовой зеленью Гайс чувствовал себя неловко. Но все же повторил твердо, как мог:
– Нерг, дружище… Ты не обижайся, конечно… Но я не могу тебя сейчас к себе пригласить. Дело в том, что я занят.
– Да я не помешаю! Посижу в углу, посмотрю, как ты живешь. И пойду себе!
– Нерг… Ну поверь… Сейчас не самый подходящий момент… Прямо скажем, он совсем неудачный. Если хочешь, заходи вечером… – Глаза Гайса гневно сверкнули.
– Вечером я буду занят! – Нерг скроил притворно сожалеющую мину. – Мы со старшим офицером Симелетом выезжаем встречать нового главнокомандующего господина Хустку. Прибыл, родимый. Так что грядут перемены…
В иное время новость о главнокомандующем взволновала бы Гайса. Но в тот момент он думал только о бумажных цветах. А еще – о том, как бы выпроводить настырного Нерга.
– Так что, могу я наконец войти? – с тихим раздражением спросил тот.
– Нет.
– А между тем ты не можешь меня не впустить! Ведь я значительно старше тебя по званию! Может, я тебе это приврал для успокоения, про то, что пришел в гости? А на самом деле явился с тайным поручением проверить, нет ли среди вещей господина Гайса Зиеннасы предметов или документов, указывающих на тайные сношения последнего с разведкой Белоколпачников? Ведь мы помним, что совсем недавно сей господин покидал лагерь, воспользовавшись поддельным разрешением старшего офицера Симелета… – Тон Нерга переменился. Из иронического, шутоватого превратился он в сталисто-серьезный, со зловещими придыханиями. Глаза господина инженера тоже обмелели, сузились.
– Ты это серьезно, что ли? – спросил оторопевший Гайс. Контраст между ласковым игристым морем вдохновенного труда и холодным воздухом казенных формул был слишком велик.
– Думай что хочешь, – криво улыбнулся Нерг. – Но только запомни: я привык добиваться своего. Я хочу войти – и я войду. Потому что я так решил.
– Что ж… Если для тебя это важно… Заходи… – Гайс отстранился, распахивая перед Нергом дверь.
В конце концов, это лишь еще одно поражение. В сущности, это как в тридцатый раз проиграть в Хаместир.
В несколько размашистых шагов Нерг дошел до окна (ничего, на диво, не растоптав), бросил взгляд на задворки конюшни, уселся на кровать Гайса и принялся разглядывать деревянные стаканы для красок (они походили на осадные башни с поднятыми перекидными мостами кистей), волнистые заплаты раскрашенной бумаги, кривые трафареты – двухмерные прообразы лепестков и листьев. Лицо господина инженера вдруг стало по-мартышечьи любознательным, глаза его засияли.
У Гайса отлегло от сердца. Собственное упрямство вдруг показалось ему смехотворным. Что тут, в самом деле, такого? Ну, посмотрит, поехидничает, да и уйдет…
– Что же это будет? – спросил Нерг, утолив первый голод очей.
– Да так… Какая, в сущности, разница? – как можно беспечнее отвечал Гайс и даже попробовал увести разговор в сторону: – Вина не желаешь? У меня немного осталось…
Не тут-то было!
– Вина не хочу. Я хочу знать, чем занимается офицер армии Его Величества в свободное от службы время!
– Просто крашу бумагу. Мне нравится крашеная бумага. Разноцветная! – отвечал Гайс с улыбкой сельского дурачка.
– А каким образом разноцветная бумага связана в высоким искусством стрельбы из лука?
– Никаким. То есть абсолютно!
– Так мы и поверили! Чтобы в жизни Лу было что-то, не связанное с Нимарью!
– Ты ошибаешься.
– А знаешь ли ты, что Нимарь…
– Не знаю. – Гайс нервно оборвал Убийцу Городов. – Давай поговорим о чем-нибудь другом!
– Да как я могу говорить «о другом», когда мне страсть как охота узнать, где ты взял краски, что ты клеишь рыбьим клеем, зачем здесь эти прутья. А вдруг ты мастеришь воздушного змея, чтобы с его помощью сноситься с разведкой противника?
– Опять двадцать пять… Во второй раз не смешно!
