Екатерина Андреева в своей работе «Генерал Власов и Русское освободительное движение» пишет:
«Рассказы о том, как составлялся Пражский манифест, разнятся между собой». И далее: «Когда Гиммлер дал разрешение опубликовать программу Русского освободительного движения, Жиленков в конце сентября 1944 г. собрал вместе редактора «Зари», бывшего зыковского заместителя Ковальчука, старшего дабендорфского преподавателя Зайцева, сотрудника отдела печати Дабендорфа Норейкиса и приказал им составить манифест. Жиленков, в качестве главы отдела пропаганды Русского освободительного движения, видимо, осуществлял переговоры с немецкими властями. Двое из вышеупомянутых, оставшиеся в живых, описывают процесс составления Манифеста по-разному. Норейкис вспоминает, что Жиленков, созвав всех троих, потребовал, чтобы они спешно составили Манифест, и прибавил, что не отпустит их, пока не получит удовлетворительного текста. Тогда Норейкис написал проект декларации, который Жиленков раскритиковал за журналистский подход. Защищая Норейкиса, Зайцев сказал, что при поставленных условиях можно и ожидать только лишь журналистики. Тогда проект был унесён и о нём больше не говорили.
К этому рассказу Зайцев прибавляет некоторые подробности и вносит оговорки. Например, когда Жиленков просил составить текст, который мог бы служить официальным Манифестом, он прибавил, что ему нужен проект политической декларации и что Власов хочет получить его, чтобы внести туда историческое обоснование. Зайцев ответил, что он не может работать в коллективе и под давлением, но только самостоятельно. Было решено, что Ковальчук напишет введение, Зайцев — статьи программы, а Норейкис — заключение. Норейкис в своём рассказе отвергает версию разделения труда.
Зайцев заявил, что не может составлять программу без подготовки, и покинул остальных, с тем чтобы достать программу НТС и другие документы, которые считал необходимыми. Следующей ночью он составил четырнадцать пунктов программы, которые его будущая жена печатала под его диктовку. На следующее утро он передал свой вариант Жиленкову, и последний остался им доволен»
{357}.
Однако Власов на вопрос следователя в 1945 г.: «Кто участвовал в составлении Манифеста, написанного по предложению Гиммлера?» — отвечал иначе:
«Проект Манифеста, который нами разрабатывался по предложению Гиммлера, составляли я, Малышкин, Трухин, Жиленков и работавший в ведомстве Геббельса генерал-майор Закутный — бывший начальник штаба 21-го стрелкового корпуса Красной Армии»
{358}.
Дмитрий Ефимович Закутный родился в 1897 г. на Дону. В 1911 г. окончил сельскую школу, а в 1914 г. экстерном сдал экзамен за 5 классов реального училища. В РККА с 1918 г. С сентября — помощник командира батареи, с ноября — в штабной роте штаба южного боевого участка Царицынского фронта. 1 февраля 1919 г. — адъютант отдельного артдивизиона, затем адъютант артдивизионов ряда соединений. С 26 мая 1921 г. — исполняющий должность порученца в инспекции артиллерии 2-го Кавказского корпуса. С 21 августа — помощник адъютанта стрелкового полка, с 16 марта 1922 г. — командир взвода конной разведки стрелкового полка, с 25 июня — помощник начальника штаба стрелкового полка, с 25 июля — помощник начальника пулемётной команды, с 30 октября — помощник начальника штаба корпуса. Осенью 1923 г. зачислен слушателем на курсы усовершенствования при разведуправлении РККА, после окончания которых — заведующий разведотделом штаба корпуса. В 1925 г. — помощник начальника разведотдела штаба СКВО. В 1928 г. зачислен слушателем в академию РККА.
В 1931 г. — начальник 1-й части штаба стрелкового корпуса. С марта 1932 г. помощник начальника 1-го сектора оперативного отдела Генштаба РККА, затем — заместитель начальника сектора. С 1935 г. — начальник 1-го отделения оперативного отдела Генштаба РККА, полковник. В 1936 г. зачислен слушателем в Академию Генштаба, а в 1938 г. назначен ассистентом кафедры службы штабов Военной академии им. Фрунзе. С 1939 г. — начальник штаба Горьковского стрелкового корпуса, комбриг. В 1940 г. ему присвоено звание «генерал-майор». 21 июля 1941 г. назначен командиром 21-го стрелкового корпуса. 26 июля в Гомельской области взят в плен. До конца лета содержался в особом опросном лагере в Лодзи. Осенью переведён в офлаг XIII-D в Хаммельбурге. В контакт с Власовым вступил в августе 1944 г.
{359}.
По воспоминанию Ф.П. Богатырчука, «13 ноября в специальном поезде члены Комитета отправились в Прагу на подписание Манифеста. Перед торжественным заседанием приём и обед у диктатора Чехии генерала Франка. На обеде присутствуют все члены президиума Комитета во главе с генералом Власовым, члены чешского кабинета министров во главе с премьером д-ром Крейчи и видные немецкие государственные деятели, среди них генерал Кёстринг, заместитель министра иностранных дел Лоренц и др. Никаких речей.
Во время обеда мне пришлось сидеть с д-ром Крейчи. Незабываемое впечатление! Исключительно умный, интеллигентный и культурный человек. Интересная деталь: мы всю беседу нашу вели на смешанном русско-украинско-польском языке, несмотря на то что оба знали немецкий язык достаточно хорошо. Д-р Крейчи, намеренно уклоняясь от немецкого языка, очевидно, этим хотел подчеркнуть своё отрицательное отношение к немецкой диктатуре. Во время обеда он заметил иронически: «Что-то уж очень торжественно открывают Комитет». — «Вы хотите, вероятно, сказать, что торжественностью хотят подменить дело?» — заметил я. Крейчи хитро улыбнулся, но промолчал»
{360}.
Сергей Фрёлих также принимал участие в этом событии. Он свидетельствует:
«Торжественное обнародование Манифеста 14 ноября 1944 г. состоялось в старинном дворце Храдчане, высоко над рекой Влтавой. С немецкой стороны хозяином был Карл Герман Франк, министр Богемии и Моравии. Как представитель немецкого правительства участвовал также обергруппенфюрер войск СС Вернер Лоренц. Гостями были: президент государства Эмиль Хаха, известные генералы вермахта и войск СС, многочисленные русские, среди них глава русских эмигрантов в Германии генерал Василий Бискупский, начальник Русского Общевоинского Союза (РОВСа) генерал Алексей Лампе, начальник Дроздовской дивизии генерал А. Туркул, атаман донских казаков генерал П.Н. Краснов и казачий генерал-майор А.Г. Шкуро. Присутствовали также и родственники русских офицеров и чинов добровольческих отрядов и многочисленные остарбейтеры. Не все они сочувствовали власовской идее…
Профессор Сергей Михайлович Руднев, русский эмигрант из Берлина и старший член Комитета, открыл собрание короткой речью. Он был так взволнован, что плакал, произнося свою речь. Выбранный президиум состоял из генералов Малышкина, Трухина, Жиленкова, Закутного, профессора Ф.П. Богатырчука и членов-кандидатов профессора Иванова, профессора Будзиловича и Ю. Музыченко (Письменного).
Центральным пунктом при обнародовании манифеста было выступление самого Власова, который спокойно своим глубоко звучащим басом обрисовал цели и возможности своей программы. Переводил его слова барон фон дер Ропп. Это было его последним выступлением для власовского движения, так как после перехода его в ведение СС многие сотрудники должны были прекратить свою деятельность, если они не хотели переходить в состав эсэсовских войск.
