5
Наступил 1917 год… Как рассказывает историк С.В. Волков в книге «Трагедия русского офицерства»: «События 27–28 февраля и последующее отречение императора Николая II от престола открыли дорогу потоку ненависти и насилия и стали началом Голгофы русского офицерства. На улицах Петрограда повсеместно происходили задержания, обезоруживания и избиения офицеров, некоторые были убиты. Когда сведения о событиях в столице дошли до фронтов, особенно после обнародования пресловутого «Приказа № 1» Петроградского совета, там началось то же самое. Какое влияние это оказало сразу же на боеспособность армии, свидетельствует телеграмма главкома Северного фронта начальнику штаба Главковерха от 6 марта: «Ежедневные публичные аресты генеральских и офицерских чинов, производимые при этом в оскорбительной форме, ставят командный состав армии, нередко георгиевских кавалеров, в безвыходное положение. Аресты эти произведены в Пскове, Двинске и других городах. Вместе с арестами продолжается, особенно на железнодорожных станциях, обезоружение офицеров, в т. ч. едущих на фронт, где эти же офицеры должны будут вести в бой нижних чинов, товарищами которых им было нанесено столь тяжкое и острое оскорбление, и притом вполне незаслуженное. Указанные явления тяжко отзываются на моральном состоянии офицерского состава и делают совершенно невозможной спокойную, энергичную и плодотворную работу, столь необходимую ввиду приближения весеннего времени, связанного с оживлением боевой деятельности»».
События на флотах и сухопутном фронте действительно происходили трагические:
«Цензура часто перехватывала солдатские письма такого вот содержания: «Здесь у нас здорово бунтуют, вчера убили офицера из 22-го полка и так много арестовывают и убивают». В 243-м пехотном полку, убив командира, солдаты устроили массовое избиение офицеров, в одном из гусарских полков были убиты предварительно арестованные генерал граф Менгден, полковник Эгерштром и ротмистр граф Клейнмихель. Очевидец описывает это так: «Двери карцера были взломаны, и озверелая толпа солдат бросилась на арестованных. Граф Менглен был сразу убит ударом приклада по голове, а Эгерштром и Клейнмихель подняты на штыки и потом добиты прикладами». Убийства происходили и в тыловых городах, так, в Пскове погиб полковник Самсонов, в Москве — полковник Щавинский (его труп толпа бросила в Яузу), в Петрограде — офицер 18-го драгунского полка князь Абашидзе и др. Не в силах вынести глумления солдат, некоторые офицеры стрелялись. Вот типичная сценка тех дней: «…поручик Дедов что-то сказал, озлобленные солдаты его окружили, грозили. Дедов, припёртый к стене, выхватил револьвер и застрелился».
В апреле — мае было уволено огромное число командующих генералов. За несколько недель было устранено 143 старших начальника, в т. ч. 70 начальников дивизий. Высшее военное руководство было терроризировано, и многие из оставшихся на постах не решались противодействовать развалу. К середине мая, после окончания гучковской «чистки», из 40 командующих фронтами, армиями и их начальников штабов только 14 имели мужество открыто бороться с «демократизацией», тогда как 15 её поощряли и 11 оставались нейтральны. Впоследствии (с 1918 года) 19 из них сражались в белых армиях (в т. ч. 10 боровшихся против демократизации, 7 нейтральных и 2 поощрявших), 14 не участвовали в борьбе (3, 4 и 7 соответственно) и 7 служили у большевиков (в т. ч. 1 противник демократизации и 6 поощрявших её)».
Лейб-гвардии Финляндский полк в это время находился на фронте. Д. Ходнев так описывает те дни:
«2-го марта 1917 года состоялось отречение Государя Императора Николая Александровича. 8-го марта находившийся ещё в Ставке Государь обратился к войскам с прощальным приказом… Но приказ этот не сделался известен войскам: военный министр Временного Правительства Гучков воспретил печатать и распространять его! Но за известный «приказ № 1» по революционным войскам был объявлен и распространялся повсюду.
Вспыхнувшая революция и отречение Государя Императора встречены были действующим Лейб-Гвардии Финляндским полком с тяжёлым и горестным чувством: все понимали, что это — начало конца… Но бросить самовластно фронт и идти наводить порядки — полк, конечно, не мог. Гвардия оставалась верна Государю и умоляла Его приехать в её распоряжение; была готова умереть за Него…
События шли с головокружительной быстротой. На фронте, в полках Гвардии, тоже начался вскоре развал. К тому времени командира полка генерал-майора барона Клодт фон Юргенсбурга заменил полковник Моллер I. В Армии появились комитеты, комиссары, начались собрания и митинги, — эти прелести «свободы» и «углубления революции»…
Всё это шло из далёкого тыла, и во многом были повинны г.г. члены Временного Правительства. Тем не менее полковник Моллер I и офицеры полка принимали все усилия, чтобы сохранить боеспособность полка и тем выполнить последнюю волю Государя Императора. Полк продолжал нести боевую службу и всегда выполнял даваемые ему задачи.
В течение лета 1917-го года Лейб-Гвардии Финляндский полк участвовал в боях под Эмильювкой, 23-го июня, в этом, — известном под именем «Июньского» — наступления и прорыве германских позиций…
Далее полк дрался под Хоростецом, 4—5-го июля…
7-го июля — через день после славного боя Финляндцев под Хоростецом, — Ставка Верховного Командования выпустила следующее сообщение: на юго-западном фронте, при малейшем артиллерийском обстреле, наши войска, забыв долг и присягу перед Родиной, покидают свои позиции. На всём протяжении фронта только в районе Тарнополя полки Преображенский и Семёновский исполняют свой долг». В сводке Ставки от 12 июля, а также и в газете «Киевская мысль» от 13 июля 1917 г. № 170, сообщалось и особо подчёркивалось, что «гвардия самовольно оставила свои позиции под Тарнополем и без всякого давления со стороны противника отошла в восточном направлении».
Это утверждение, оставленное почему-то без надлежащего протеста, и таким образом уже вошедшее в исторические материалы, — не соответствует действительности…
Обвинение, воздвигаемое против Гвардии, особенно против 2-й Гвардейской пехотной дивизии и 2-й бригады 1-й Гвардейской дивизии — несправедливо. Доказательством тому могут служить действия хотя бы только Лейб-Гвардии Финляндского полка».
К слову сказать, последний бой, в котором участвовал лейб-гвардии Финляндский полк, произошёл в октябре 1917 года, под местечком Скилат. А в ноябре, после прихода к власти большевиков, он прекратил своё существование…
За это время, с июля 1914 года, лейб-гвардии Финляндский полк потерял:
— офицеров — убитыми 23,5 %, ранеными и контужеными — 70 %, то есть 93,5 % кадровых офицеров;
— нижних чинов — из их числа к 1917 г., с которыми полк отправился на войну, во всех ротах и командах оставалось всего лишь несколько отдельных солдат.
В 1914 г. в поход полк уходил в следующем составе:
генералов — 1,
штаб-офицеров — 3,
обер-офицеров — 72,
нижних чинов — 4600.
6
В 1917 году полковник Слащёв (ему всего 31 год) — помощник командира лейб-гвардии Финляндского полка. За два с половиной года войны он успешно командовал ротой и батальоном. Очередная должность — не просто выдвижение, а собственно оценка его глубоких военных знаний, приобретённых как в Павловском училище, так и в Николаевской академии, а также боевого опыта, полученного и накопленного за время мировой войны. Однако вскоре последует ещё одно назначение… Последнее в Русской армии.
