Захват врангелевских танков в Таврии. Художник Н.С. Самокиш
Переход Красной армии через Сиваш. Художник Н.С. Самокиш
Я.А. Слащёв в Севастополе. 1920 г.
Я.А. Слащёв со своим штабом
Обложки книг Я.А. Слащёва
Л.П. Кутепов
Ф.Э. Дзержинский
М.В. Фрунзе
С.М. Будённый
М.А. Булгаков
Я.А. Слащёв среди преподавателей курсов «Выстрел»
«Дорогой Виктор Васильевич, горячо любя Николая Николаевича (Шиллинга) и тебя, не могу удовлетвориться номером 23281. Разбери его сам, и ты скажешь то же самое. Я вошёл в соприкосновение с Петлюрой на фронте Умань — Любашевка, он требует очищения территории вплоть до Ольвиополя — я разбил Махно и гоню его на северо-запад между известными тебе железными дорогами. Если я уйду за ним, я открою фронт Петлюре. Всё это я донёс в № 750, подробно разбери это с Командвойском и учти обстановку. Я сделаю всё, что в моих силах, и если удастся предлагаемая мною группировка (см. № 750), разнесу Петлюру вдребезги, но мне всё же нужна поддержка Штаба войск — ведь не могу же я идти против вашего приказа. Обстановка диктует: бросить Махно на пятую дивизию и раздавить Петлюру. Жду сегодня же ответа и не шифрованного, потому что шифры путают. Провожу в группировке войск идею, доложенную в № 750. Жду срочного ответа. 1 сентября. № 048. Слащов».
Как пишет А.С. Кручинин, «После нанесения петлюровцами первых сильных ударов Яков Александрович незамедлительно приступил к подготовке окончательного разгрома Махно. Настояв перед командованием на сохранении единства управления войсками (…Вся операция должна быть объединена в одних руках, — подчинюсь кому угодно, лишь бы командовало бы лицо, знакомое с обстановкой и состоявшее здесь, иначе весь успех и красота пропадёт… Прошу меня понять и поверить, что я хлопочу не из-за личных целей, для чего прошу назначить для общего командования стороннее лицо, но для пользы дела настаиваю на общем командовании…»), он обрушил на противника новые мощные удары. 14 сентября, бросив на произвол судьбы своих раненых и тысячу штыков заслона, Махно с отборными частями, Штабом и Реввоенсоветом отчаянным усилием прорвался в восточном направлении и обратился в бегство.
До сих пор в исторической литературе бытует повторяемая вслед за анархистскими апологетами «батьки» легенда о «рейде, сокрушившем тылы Деникина. Однако тогда, в первую неделю после прорыва, речь шла не о каком-либо целенаправленном движении, а именно о бегстве, в ходе которого махновцы бросали не только орудия, повозки и походные кухни, но даже винтовки, и в своём паническом стремлении за Днепр неспособны были вступать в самые незначительные столкновения со слабыми белогвардейскими заслонами.
Увы, командование войск Новороссийской области не смогло использовать момента и добить раненого, но всё ещё опасного врага. В погоню направили сборный отряд незначительной численности, а роль заслона на Днепре была поручена только что сформированным ненадёжным частям. В результате, проявив незаурядную волю и тактическое чутьё, Махно сумел мобилизовать наиболее боеспособные элементы своей Армии и перешёл Днепр. Слащову же было приказано продолжать операции против Петлюры».
Всё тот же Герасименко в своей книге утверждает, будто бы Слащёв «не раз, вспоминая Махно, говорил:
— Моя мечта — стать вторым Махно…»
Было ли это так на самом деле, неизвестно. Но если и было, то Яков Александрович имел в виду совсем не то, о чём подумали другие. С его природными талантами, с его образованием, с его храбростью, ему, как военачальнику, чаще всего не хватало свободы действия… Над Махно же не было вышестоящих начальников, а его свобода не имела абсолютно никаких ограничений. И всё-таки, не стоит сомневаться в том, что Слащёв окончательно и бесповоротно разгромил бы Махно. Этому помешала общая стратегическая обстановка, когда ударная группировка Вооружённых Сил Юга России, потерпев поражение под Орлом, отступала по всему фронту. И генерал Слащёв получил новый приказ: переправляться за Днепр для прикрытия Северной Таврии.
Что же касается петлюровцев, то здесь события развивались несколько иначе:
«Силы были не равны: украинские войска превосходили белых в 4–5 раз, несмотря даже на свирепствовавшую среди петлюровцев эпидемию тифа…
Слащов планировал ударом в направлении города Гайсин прорвать петлюровский фронт на стыке Армии УНР и Галичан. Но не все планы легко реализуются, и «Гайсинская операция» началась встречным боем — одним из самых трудных видов военных действий, требующим от полководцев крепости нервов, хладнокровия, быстроты решения и железной воли при претворении его в жизнь. На левом фланге белых бригада генерала Ангуладзе, несмотря на отвагу и решимость её командира, была отброшена, и украинские войска угрожали выходом во фланг наступающей от Умани группировке. «Положение Уманской группы стало почти безнадёжным; только медленность действий петлюровцев, шедших неуверенно и с опаской, всё ещё не веря в свой успех, спасла её пока, — вынужден был признать впоследствии Слащов. — Об общем наступлении группы нечего было и думать, — выбрать обойдённые войска из боя, не потеряв большую их часть, было невозможно». А поскольку на «Уманской группе» держался весь фронт Новороссии, её неудача могла перерасти в общую катастрофу. Пожалуй, это был первый случай, когда от полководческого дарования и счастья генерала Слащова зависело так много…
