Другой случай касался уездной полиции. Место пристава в Новоселицах, на границе Австрии, считалось первым в губернии, так как приносило занимавшему его лицу, по общим отзывам, до 15 тысяч рублей в год. Такая цифра всем колола глаза, и я счел необходимым назначить ревизию делопроизводства этого стана. При этом обнаружилось, между прочим, такое явление. Одному из новоселицких евреев было сдано приставом право торговли билетами, на основании которых жители пограничной полосы переходили границу по своим торговым и другим делам. Желающий взять такое удостоверение являлся к арендатору и получал от него талон, по которому в канцелярии пристава бесплатно и беспрекословно выдавался билет, а арендатор, взамен такой привилегии, содержал на свои средства всю канцелярию стана. Пристава я уволил и назначил на его место другого, но вскоре убедился в том, что незаконные поборы продолжаются в другой форме. Тогда я выписал из одной великорусской губернии человека вполне надежного и убедил его взять место новоселицкого пристава, обещав ему повышение, как только он поставит дело, как следует. Через месяц новый пристав заявил просьбу об увольнении его в отставку, так как, при всем желании, он не мог обходиться своим содержанием. Ему не только не хватало средств на прожитие, но он принужден был запускать дела, так как содержание канцелярии, сокращенной им наполовину, поглощало все отпускаемые ему средства».
Что же касается сыска, или, как теперь говорят, розыска, то при последнем царе он находился в очень плачевном состоянии. Ежегодно в те времена до 31 % всех следствий по уголовным делам прекращались из-за низкого уровня розыскной работы, проводившейся полицией. Поэтому летом 1908 года Николай II подписал закон «Об организации сыскной части». Согласно этому документу, в составе полицейских управлений губернских и других крупных городов создавались «сыскные отделения четырех разрядов для производства розыска по делам общественного характера…» Но только через два года была установлена структура сыскных отделений. Это всего четыре подразделения так называемых столов: личного задержания; розысков; наблюдения; справочного регистрационного бюро.
Словом, из-за коррупции и плохо организованного сыска полиции очень непросто было ловить Григория Ивановича Котовского. Немудрено, что он прекрасно знал об этих ее недостатках и умело этим пользовался. По этой причине он долго оставался неуловимым, но все же был пойман.
6
С первого дня Котовский занимается организацией своего первого побега из тюрьмы. Семнадцать арестантов должны были разоружить охрану. Затем по телефону они собирались вызвать полицмейстера, товарища прокурора и конвойную команду, чтобы взять их в качестве заложников. Далее планировалась инсценировка отправки по этапу всех арестантов в Одессу. Но план в самый разгар своего воплощения рухнул. Если надзирателей и охрану обезоружить удалось, то дальше началась стихия: некоторые заключенные по приставленным доскам к стене стали выбираться на волю, отчего поднялся невообразимый шум. Вскоре всех уже ожидали рота солдат и отряд конной полиции. Не удалось убежать и Котовскому. Произошло это 4 мая 1906 года.
О следующей подготовке побега сообщалось в газете «Бессарабская жизнь» буквально через два месяца — 1 июля 1906 года: «Третьего дня в местном тюремном замке, в камере, где содержатся участники нашумевшей в нашем городе шайки Котовского и другие серьезные арестанты, закованные в кандалы, и.о. начальника тюрьмы господин Бобелло обнаружил подкоп. Из ватер-клозета, примыкающего к этой камере, подрыта была стена и сделан подкоп под фундамент тюрьмы, с тем, чтобы пробить выход на Сенную площадь. На месте подкопа найдены стамески, лопаты, ломы и др. инструменты». После этого Григория Ивановича помещают в одиночку на верхнем этаже башни с шестиэтажный дом. У камеры, где сидел опасный арестант, постоянно находился часовой. Дополнительный пост был установлен и на входе в эту башню. Несмотря на принятые меры, Котовскому удается бежать 31 августа 1906 года. То есть снова через два месяца.
В официальных документах обстоятельства побега выглядят фантастически. Сначала знаменитый узник проник из своей камеры в коридор, будто бы сломав скобы у двери. Из тюремного коридора он пробрался на чердак башни. Оттуда по веревке через окно спустился во внутренний двор тюрьмы. Из второго тюремного двора он прошел через ворота, где находился пост надзирателей, во двор мастерских, откуда при помощи доски, ловко приставленной к ограде, перелез через нее на улицу. Причем только утром при очередном обходе стражник заметил, что из чердака над камерой Котовского свешивается веревка, сделанная из разорванного на полосы одеяла. Скоба, на которую закрывалась дверь камеры, была снята. Но самой большой наглостью власти показались оставленные в камере кандалы беглеца.
В полицейской ориентировке указывалось, что рост беглеца два аршина семь вершков (174 сантиметра), плотного телосложения, физически очень развит, несколько сутуловат, имеет походку легкую и скорую. Голова круглая, глаза карие, усы маленькие (может быть без бороды). Под глазами маленькие темные пятна. Волосы редкие и черные, на лбу залысины. Особые отметки: левша и обыкновенно, имея два пистолета, начинает стрелять с левой руки.
Взяли Котовского 24 сентября все того же 1906 года: «23 сентября Григорий Иванович нашел приют на квартире сцепщика вагонов Михаила Романова, жившего близ станции, в доме № 20 по Гончарной улице, — рассказывается у Шмерлинга. — Ермичей узнал о том, что Котовский скрывается у Романова, и донес об этом Хаджи-Коли.
Хаджи-Коли и приставы других участков Македон и Чубаров, с усиленным нарядом стражников и целой ватагой околоточных и городовых, окружили дом Романова. Котовский сидел на кухне и беседовал с хозяином. Увидев приближение полиции, Григорий Иванович спрыгнул через окно во двор соседнего дома, перебрался через забор и… столкнулся с полицейскими, сидевшими в засаде в Остаповском переулке. На этот раз ему пришлось сдаться без сопротивления. (…)
Пристав Хаджи-Коли снова торжествовал. Он лично надел Котовскому ручные кандалы; при обыске отобрал у него револьвер с двумя обоймами и сам проводил до дверей пустовавшей камеры».
26 сентября «Бессарабская жизнь» сообщала свежие новости про Котовского: «Вчера пристав второго участка произвел в тюрьме допрос Котовского, с целью выяснить обстоятельства побега. На все вопросы Котовский отказывается отвечать, заявив только, что побег им подготовлялся давно. Каким образом он его совершил — сказать отказался. Между прочим, он сообщил, что уехать из Кишинева ему мешали раны, но через два-три дня он должен был получить паспорт и выехать из Кишинева. О надзирателях Иванове и Топалове, подозреваемых в содействии его побегу и по распоряжению судебной власти заключенных в тюрьму, Котовский отказывается неведением».
В новом донесении полиции о Котовском сообщалось: «Котовский прекрасно говорит по-русски, по-румынски, по-еврейски, а равно может объясниться на немецком и чуть ли не на французском языках. Производит впечатление интеллигентного человека, умного и энергичного… В обращении старается быть со всеми изящен, чем легко привлекает на свою сторону симпатии всех, имеющих с ним дело».
К слову сказать, Григорию Ивановичу было всего 25 лет…
