Сигары Золотарев обычно покупал в маленькой лавочке на Ришельской улице, рядом с молочной «Неаполь». Там была явка боевых дружин. В подвале табачной лавочки хранился динамит.
Закурив сигару, помещик Золотарев направлялся на Дерибасовскую, где было особенно людно, и разгуливал там с приятелями: среда них было много осведомленных офицеров, которые откровенничали с ним и делились новостями.
В течение одних и тех же суток помещик Золотарев превращался в Гершеле Берковича, который имел на привозе большой лабаз, торговавший овощами. Гершеле Берковичу удавалось получать овощи и фрукты даже из тех мест под Одессой, где оперировали «красные банды». Про Гершеле Берковича ходили слухи, что он связан с контрабандистами. И, действительно, выдавая себя за торговца овощами, Котовский связался с контрабандистами и, отгружая через них картошку, получал взамен для вооружения партизанских отрядов новенькие револьверы, винтовки и даже пулеметы. Иногда деловые люди часами разыскивали Берковича по городу и никак не могли его разыскать. В это время Котовский принимал «пациентов» на Базарной улице, в доме № 36, где он выдавал себя за врача.
Кроме случайных посетителей, к нему на прием приходили члены его боевой дружины и работники подполья, с которыми он поддерживал связь.
Многим в городе приходилось сталкиваться и с помещиком Золотаревым, и с торговцем Берковичем, и с представителем фирмы по оборудованию механических мельниц, и с частнопрактикующим врачом, который любил прописывать больным морские ванны, обтирания и массаж, но никому и в голову не приходило, что он имеет дело с одним и тем же лицом — Григорием Котовским.
В одесском подполье действовали по правилу: «не говори тому, кому можно, а тому, кому нужно». Только два человека были посвящены в тайну всех профессий Котовского — парикмахер-гример на Преображенской улице, в совершенстве обучивший Котовского искусству грима, и театральный костюмер, который доставал ему нужные костюмы по его фигуре».
Роман Гуль уже в эмиграции как-то услышал рассказ о Котовском в одесском подполье и записал его в первозданном виде: «Это было весной 1919 года. В цилиндре, в смокинге ехал, немного опоздав, Котовский в театр. На пышных дутиках, на бандитском лихаче по веявшим мартовским теплом вечереющим улицам Одессы, где на столбах объявлена награда за его жизнь. Но едет слушать Петра Ильича Чайковского.
Первый акт прошел благополучно, никто не обратил вниманья на крупного, рослого барина в смокинге, сидевшего во втором ряду и слушавшего Чайковского с подлинным наслаждением. Но в антракте глаз Котовского уже различил «нечто». Заметались какие-то штатские. И через несколько минут он явно услыхал свое имя.
В театре началось второе представление. «По Котовскому». Говорят, «с ужасом и восхищением» следили некоторые, как в партере поднялся и медленно пошел меж кресел крупный красивый человек с блестящей лысой головой. Не тот уж Котовский: уже обрюзг, ожирел, у рта легли глубокие складки, глаза чуть прищурены и под глазами густая сетка морщин. Это немного уставший волк. Но еще очень сильный.
Котовский чувствовал облаву. Знал, что теперь надо одно: «бить на психологию». Боковые выходные двери заняты сыщиками. Но в руке с цилиндром Котовский идет не туда, а прямо к главному выходу. Надев чуть набок цилиндр, медленно спускается с лестницы, в упор смотря своими черными напористыми глазами в глаза стоящему внизу, кажется, сыщику. Сыщику остается только радоваться: за голову Котовского награда, и Котовский идет прямо на него.
Но вот, почти подойдя, Котовский вдруг останавливается, вынимает из кармана сигару, затем откусывает кончик и вежливо просит у агента прикурить. Тот подымает застывшую в руке папиросу. Может быть, Котовский сейчас начнет палить из маузера? Секунда, два шага — и Котовский несется по Одессе на своем лихаче».
Г. Ананьев приводит два случая, когда Котовский «тряхнул стариной» в борьбе за советскую власть: «На одном из заводов Одессы в декабре 1918 года забастовали рабочие. Заводчик выдал организаторов забастовки полиции и прибегнул к помощи штрейкбрехеров, чтобы пустить завод. Котовский по поручению областкома пишет заводчику письмо, настоятельно предлагая выполнить все требования рабочих, арестованных освободить.
Реакция миллионера-заводчика обычная — звонок в контрразведку.
Контрразведчики взяли дом под свою негласную охрану. Но разве это могло остановить Григория Ивановича? Изучив схему охраны дома, он решил взять себе в помощники дерзость.
И вот… Поздно вечером у дома заводчика лихо осадил красавцев рысаков богато одетый кучер, который гордо восседал на козлах коляски. Двое слуг торопливо открыли дверцу и, склоняясь почтительно, помогли господину сойти на землю.
Дальше все шло как в детективном фильме. Из темноты выскочил дежуривший в засаде контрразведчик в гражданском платье и только хотел спросить гостя, зачем он пожаловал к хозяину дома, как услышал:
— Через двадцать минут здесь будет Котовский. Я приехал предупредить.
Эти слова барин бросил небрежно и уверенно, словно информирован был и о засаде, и о письме заводчику.
Что оставалось делать руководителю засады? Обойти посты и предупредить, чтобы подготовились к встрече с Котовским.
А он тем временем сбросил дорогую шубу на руки швейцара и поднялся в кабинет хозяина особняка.
Разговор с заводчиком занял менее десяти минут. В карманы Григория Ивановича перекочевали из сейфа деньги и драгоценности, заводчик дал письменное заверение в том, что удовлетворит полностью все требования рабочих и примет меры к освобождению арестованных.
Неспешно, так же уверенно, как и поднялся, Котовский покинул особняк. На прощание бросил офицеру:
— Я подошлю подмогу. Будьте внимательны.
Рысаки рванули в темноту, унося дерзкого гостя. А у особняка вскоре завязалась перестрелка. Контрразведчики засады приняли прибывшую по звонку заводчика подмогу за отряд Котовского…
Не меньше находчивости проявил Г. И. Котовский, когда по поручению областкома провел еще одну операцию по экспроприации денег и ценностей.
…Богатый помещик Остроумов принимал гостей. Обильный ужин с не менее обильной выпивкой. Музыка, танцы. Вечер, как говорится, удался. Но вот гости разъезжаются по домам, остаются лишь избранные.
Их игра в покер затянулась, а когда лакей доложил, что прибыл киевский архимандрит Зосима с визитом в гости, гости и хозяин даже обрадовались. Появится новый партнер и оживит игру.
— Проси, проси.
Вошел высокий и плечистый священник с окладистой бородой и пышными, едва тронутыми сединой кудрями. Он охотно сел за карты и за игрой объяснил цель визита: не просто долг вежливости привел его в это богатое поместье, а желание послушать рассказ хозяина о том, какие новшества вводит уважаемый землевладелец на табачных плантациях.
Польщенный тем, что даже церковь наслышана о его новых агрономических методах, дающих хороший урожай табака, а значит, и приличные прибыли, охотно принялся Остроумов рассказывать о них. А гость тем временем брал взятку за взяткой. Но лишь до тех пор, пока не заметил, что хозяин и его гости начинают нервничать.
