В последние дни войны Чехия приобрела для гитлеровцев особенно важное значение и должна была удерживаться ими любой ценой. В окрестностях Праги располагались крупные бронетанковые части вермахта и СС, артиллерия и авиация.
События на фронтах Второй мировой войны действовали, как катализатор, на настроения населения в еще оккупированной части Чехии. Однако в силу ряда причин движение Сопротивления здесь к маю 1945 г. оказалось значительно ослабленным»
{113}.
О взятии Берлина в Праге узнали только в ночь с 4 на 5 мая. А рано утром премьер-министр правительства Эмиля Гахи — Рихард Бинерт по пражскому радио передал заявление о ликвидации протектората и начале всеобщего восстания, в котором призвал чешские войска и полицию присоединиться к восставшим, а немцев капитулировать
[5]
.
До сих пор можно услышать утверждения некоторых историков, что пражское восстание «стало последней авантюрой в Европе и оно было совершенной глупостью». И с этим трудно не согласиться, так как «накануне окончания войны в чешском народе, причем во всех его слоях, было много сторонников пассивного выжидания, полагающих, что освобождение придет извне и что малому чешскому народу не стоит зря рисковать и проливать напрасно кровь»
{114}.
Но что случилось, то и случилось. Факт исторический и бесспорный: стихийное восстание в Праге началось. Рабочие крупнейших в городе заводов «Шкода-Смихов», «Вальтер», «Авиа», «Микрофон», «Эта», «ЧДК» захватили радиостанцию, почтамт, центральный телеграф, центральную телефонную станцию, электроцентраль, большинство мостов через Влтаву, железнодорожные вокзалы с немецкими эшелонами и бронепоездами, а также немецкий штаб ПВО. И хотя оккупанты оказали повстанцам сопротивление, к вечеру 5 мая весь немецкий гарнизон был практически вытеснен из Праги. И тогда немцы попытались обмануть пражан. Начав переговоры о перемирии, они использовали это время для переброски своих войск в восставший город.
В процессе переговоров с обергруппенфюрером СС Карлом Германом Франком и комендантом Праги генералом Рудольфом Туссеном, Чешский национальный комитет (ЧНС) не настаивал на немедленной капитуляции германских войск в окрестностях Праги, а потому время было упущено. В ночь с 5 на 6 в город вошли германские танки, днем 6-го на улицах Праги было построено около 2000 баррикад. Начались ожесточенные уличные бои, в которых около 30 000 повстанцев, вооруженных в основном только стрелковым оружием, сразу же понесли значительные потери. Немецкие части прорвались в центр города, захватив ратушу и мосты через Влтаву Тогда же чешское радио передало призыв повстанцев к частям Красной Армии: «Говорит Прага! Прага говорит! Красная Армия, слушайте нашу передачу! Германские войска в большом количестве танков и самолетов нападают на Прагу! Посылаем пламенный призыв доблестной Красной Армии! Нам нужна ваша помощь! Нам нужна поддержка вашей авиации против германских войск, продвигающихся по направлению к Праге! Прага не сдается оружию! Прага не сдается!»
Итак, восстание в Праге началось стихийно, а это значит, что соответствующей подготовки к нему не было. Отсюда и неравные силы, и недостаточное вооружение, его нехватка, и мольбы о помощи. Однако историк К. Александров на этот счет имеет свою точку зрения: «Важную роль в подготовке восстания сыграла подпольная комендатура Большой Праги «Бартош»… подчинявшаяся чехословацкому генералу К. Кутлваршу Штаб комендатуры возглавлял подполковник Генерального штаба бывшей Чехословацкой армии Ф. Бюргер. Чешский национальный совет (ЧНС) во главе с профессором А. Пражаком выполнял исключительно представительские функции. К деятельности столичной комендатуры ЧСН отношения не имел; отчасти в связи с тем, что ни Кутлварш, ни Бюргер не симпатизировали преобладающим в Совете коммунистам. Однако в структуре ЧНС существовала собственная военная секция (комиссия); руководил ею прибывший из Великобритании капитан Я. Неханский… готовый играть роль посредника между ЧНС и комендатурой «Бартош»
{115}.
Однако все было не совсем так: «Планы восстания в тылу нацистов чешское подполье вынашивало давно, — уточняет Я. Шимов. — Находившееся в Лондоне чехословацкое правительство хотело показать союзникам, что движение Сопротивления в стране не дремлет. Но по мере продвижения советских войск эти планы становились менее конкретными. Правительство вернулось на территорию Чехословакии, в освобожденный словацкий город Кошице. Гитлеровский рейх был явно обречен, и чехословацкое руководство, казалось, решило дождаться освобождения Праги советскими или союзническими армиями. К тому же готовность подполья к действиям оказалась невысокой. Капитан Яромир Нехански, посланный в качестве связного в Прагу, докладывал с необычайной резкостью: «Ситуация здесь дерьмовая. С военной точки зрения не сделано почти ничего. Политики ругаются между собой и делят кресла. Оружия не хватает…»
Восстание, однако, вспыхнуло само собой, стихийно. Как ни странно, толчком к нему стало распоряжение властей протектората Чехия и Моравия, разрешивших вывешивать на улицах национальные флаги. Коллаборантское правительство хотело принять власть от немцев и, возможно, договориться с США и Британией, чьи войска в последние дни апреля 1945 г. вступили на территорию Чехии с запада. Жители Праги не только украсили улицы флагами, но и принялись уничтожать символы оккупации — немецкие вывески и указатели. Начались стычки с оккупантами. Во многих местах нацисты открывали огонь по людям, стиравшим немецкие надписи. В ответ пражане взялись за оружие, добытое на складах полиции и военных формирований протектората или сброшенное союзниками с самолетов»
{116}.
По мнению В. Марьиной, ЧНС — Чешский национальный совет был весьма разношерстным в политическом отношении органом, в котором важную роль играли коммунисты. Он, безусловно, претендовал на руководство готовившимся в Чехии восстанием, но сформировался только в конце апреля и не успел установить связь с местами. И еще. «Координация действий с войсками союзников тоже не была налажена. Практически ничего не было известно о ЧНС и его планах чехословацкому правительству, которое переехало в освобожденную Братиславу. Скудная информация о ЧНС, имевшаяся у Москвы, порождала ее недоверие к этому органу, которое еще более возросло в связи с действиями ЧНС в ходе восстания»
{117}.
