Автор книги «Германия в XX веке» А. Ватлин считает, что «Поражение Великобритании заставило бы ее признать гегемонию Гитлера на европейском континенте, но вопроса о физическом выживании англичан не стояло. Иное на Востоке. Война с СССР должна была обеспечить завоевание ресурсов и жизненного пространства для его „германизации“. Ни о каком соглашении со Сталиным в ходе или после войны на уничтожение (Vemichtugskrieg) речи быть не могло. Донесения военной разведки подчеркивали слабость Красной Армии, гнет режима и готовность порабощенных народов к сопротивлению, особенно в только что присоединенных западных республиках. Гитлер окончательно пришел к выводу о том, что СССР — „колосс на глиняных ногах“, и в узком кругу предпочитал говорить о его „обезвреживании“. (…) В конечном счете направление кампании 1941 г. определили прагматические соображения. Весной в рейхе были снижены нормы потребления ряда продовольственных товаров. Чиновники из министерства продовольствия давно уже прорабатывали восточный сценарий: „Войну можно продолжать только в том случае, если весь вермахт на третьем году военных действий будет питаться за счет России. При этом от голода погибнут несколько десятков миллионов человек, если мы вывезем оттуда необходимое для нас продовольствие“. С точки зрения нацистского руководства все складывалось как нельзя лучше — обеспечение германской армии само собой решало проблему „избыточного населения“ европейской России». И действительно, в агентурном сообщении, полученном НКГБ СССР из Берлина 18 апреля 1941 г. сообщалось, что «полученным источником от графа фон Гагена, работающего в комитете по 4-летнему плану над вопросами планирования и внутреннего снабжения Германии зерном и являющегося близким сотрудником Геринга, Гаген весьма обеспокоен проблемой зерновых запасов в Германии, ибо созданный перед войной запас зерна в 6,5 млн т фактически уже исчерпан. Как заявил Гаген, Германии пришлось 2 млн т пшеницы поставить Испании, 1,5 млн Франции и, кроме того, Италии, Голландии и Бельгии.
Германия на своей территории не может собрать количества зерна, достаточного для покрытия хотя бы минимальных потребностей 1941–1942 гг. Даже после победы над Англией США наверняка будут продолжать блокаду Европы, и Германия очутится в весьма затруднительном положении. Надо искать новые источники получения пшеницы.
По подсчетам немцев, „украинское самостоятельное государство“, руководимое немцами, при немецкой технике и организованности может в течение двух ближайших лет не только покрыть потребность Германии, но и удовлетворить нужды европейского континента.
По мнению Гагена, Германия будет вынуждена использовать хлебные и нефтяные источники Советского Союза».
Что ж, эта информация в который раз подтверждала для Сталина важность обороны именно южного направления.
Окончательное решение о нападении на Советский Союз Гитлер принял за четыре недели до начала войны. Об этом писал его личный пилот генерал-лейтенант Ганс Баур.
Однажды, уже после трагедии под Сталинградом, к Гитлеру на прием пришел гауляйтер одной из земель. «Когда Гитлер расстелил карту, на которой была обозначена линия фронта, и подробно описал обстановку на каждом участке, партийный руководитель спросил: „Когда вы на самом деле решили напасть на Россию?“ На это Гитлер ответил: „За четыре недели до начала войны с Россией“». Как вспоминал Баур, очень многие прямо спрашивали об этом фюрера. И только один-единственный раз он услышал его ответ по этому поводу.
К слову, до июня 1941 г. советская внешнеполитическая разведка направила более 120 сообщений о подготовке вторжения в СССР. К началу войны советская разведка располагала сведениями о позициях немецких батальонов и даже отдельных батарей у наших границ. Более того, ей удалось реконструировать основные идеи плана «Барбаросса». Но Сталину трудно было верить сообщениям разведки, так как все время назывались самые разные даты вторжения: 15 апреля, 1 мая, 20 мая, 1 июня, 20–25 июня и 22 июня. Как пишут А. Колпакиди и М. Панченко: «Вероятно, тут не обошлось без немецкой дезинформации — ее распространяли столь масштабно, что даже наши самые проверенные агенты слали ложные сведения».
«Было и другое весьма важное обстоятельство. В 1941 г. СССР пытались втянуть в войну западные державы. Как докладывал Филби, англичане в США пытались убедить всех, что СССР нанесет первый удар по Германии. Сталин помнил, что американцы будут помогать России только в случае неспровоцированного нападения. Филби же прямо предупреждал: если США не вступят в войну, англичане могут пойти на переговоры с немцами».
Сталин имел все основания опасаться немецких провокаций, особенно после известия о прибытии второго человека в нацистской партии — Рудольфа Гесса — в Великобританию в мае 1941 г. Большая политическая игра на мировой шахматной доске была поистине сложной.
Так что же скрывалось за полетом Гесса?
С февраля 1941 г. «Гесс интенсивно занимался разработкой политических и экономических предложений, которые должны были лечь в основу переговоров с англичанами. В разработке этих предложений принимали участие руководитель зарубежной организации национал-социалистской партии Боле, министерский советник имперского министерства хозяйства Яквиц, генерал Карл Хаусхофер и брат Гесса Альфред Гесс, являвшийся заместителем Боле». Весь день 11 мая Гитлер интересовался сообщениями из Англии. Только поздно вечером ему доложили, что, «Гесс приземлился с парашютом в глухой местности на севере Англии и задержан полицейскими, которым Гесс заявил, что он прилетел в Англию для встречи со своим другом герцогом Гамильтоном». Фюрер уточнил, «не сообщили ли англичане о намерениях Гесса». Ему ответили, «что об этом англичане молчат». Тогда Гитлер приказал полет Гесса объяснить в немецкой печати поступком «невменяемого». И только лишь потому, что фюреру стало известно об отказе герцога Гамильтона признать свое знакомство с Гессом. Гитлер был взбешен:
— Какое лицемерие! Теперь он его не хочет знать!
О полете Гесса говорили шепотом и под большим секретом: «Гесс взял с собой в Англию меморандум об условиях мира с Англией, составленный им и одобренный Гитлером.
Суть меморандума сводилась к тому, что Англия предоставила Германии свободу действий против Советской России, а Германия, со своей стороны, соглашалась гарантировать Англии сохранение ее позиций в колониальных владениях и господство в средиземноморском бассейне. Кроме того, в меморандуме подчеркивалось, что союз „великой континентальной державы Германии“ с „великой морской державой Англией“ обеспечит им господство над всем миром».
После того как адъютант Гесса генерал Пинч подтвердил фюреру, что знал содержание письма своего шефа, его арестовали, затем разжаловали в рядовые и отправили в штрафную роту на фронт. Правда, перед этим заставили заявить о признаках психического расстройства Гесса. Жена Гесса спокойно проживала в своем поместье, получая от фюрера довольно хорошее денежное пособие, и поддерживала переписку со своим мужем, находящимся в Англии, через Мартина Бормана.
Пройдут годы, и, возвращаясь к этому времени, Гитлер продиктует Борману свое объяснение его тогдашней позиции в момент принятия исторического решения: «За время войны мне не приходилось принимать более трудного решения, чем о наступлении на Россию. Я всегда заявлял, что нам следует любой ценой избегать войны на два фронта, и, кроме того, никто не усомнится в том, что я больше, чем кто-либо другой, размышлял над судьбой Наполеона в России. Так почему же эта война с Россией и почему мной был избран именно этот момент?
