Золотые слова. Но почему их держат в секрете? Понятно, что в мае 1941 г. Сталину несподручно было своего соседа называть агрессором и захватчиком. Но через полтора месяца Гитлер напал на СССР, и майскую речь Сталину следовало срочно опубликовать. Следовало выступить перед народом и сказать: братья и сестры, а ведь я такой оборот предвидел и офицеров своих тайно предупреждал еще 5 мая. В зале кроме выпускников академий сидели все высшие военные и политические лидеры страны, и каждый может это подтвердить. А вот и стенограмма моей речи… Но нет, не вспомнил Сталин свою речь и слушателей в свидетели не призвал».
Что ж, и здесь бывший советский капитан завернул, как всегда, в своем репертуаре. Но верить ему — значит не уважать своих родителей и не любить свою родину. Поэтому я достал со своей книжной полки нужную книгу, открыл ее на нужной странице, где есть то самое «секретное» выступление Сталина.
Сталин говорил о следующем: (1) Что представляла из себя Красная Армия 3–4 года тому назад;
(2) Чем стала Красная армия в настоящее время;
(3) О танках;
(4) Об артиллерии;
(5) Об авиации;
(6) О военно-учебных заведениях, которые отстают от роста Красной армии;
(7) О том, почему Франция потерпела поражение, а Германия побеждает;
(8) Действительно ли германская армия непобедима;
(9) О том, как могло случиться, что Германия одерживает победы.
Кроме того, в двух выступлениях вождь поднял тост за руководящие кадры армии, за начальников, за преподавателей, за ликвидацию отставания в деле изучения современной материальной части. За здоровье артиллеристов, танкистов, авиаторов, конников, связистов и пехотинцев. Но ни слова об агрессоре. А только о том, что неверно немцы считают свою армию непобедимой. В своем третьем выступлении Сталин сказал: «Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к военной политике наступательных действий. Нам необходимо перестроить наше воспитание, нашу пропаганду, агитацию, нашу печать в наступательном духе. Красная Армия есть современная армия — армия наступательная».
Эти слова можно переворачивать кому как угодно, но истинный их смысл сводился к следующему: Сталин, понимавший не только неизбежность, но и близость страшной войны, стремился самым тщательным образом довести это понимание до представителей ядра Красной армии — до тех, кому в самое ближайшее время предстояло принять на себя небывалый по мощи удар противника. Вождь старался убедить их в неизбежности разгрома Германии в грядущей войне, несмотря на наши возможные временные поражения. При этом он пытался изо всех сил избежать малейшего повода для обвинения в милитаризме и агрессивных устремлениях. Кроме того, в своем выступлении Сталин особо подчеркнул отставание военно-учебных заведений от роста Красной армии. Резун об этом, видимо, не знает. «Здесь выступал докладчик т. Смирнов и говорил о выпускниках, об обучении их на военном опыте, — сказал вождь. — Я с ним не согласен. Наши школы еще отстают от армии. Обучаются они еще на старой технике. Вот мне говорили, что в Артиллерийской академии обучают на 3-дюймовой пушке. Так, тов. артиллеристы? (Обращается к артиллеристам.) Школа отстала от армии. Военно-воздушная академия обучает еще на старых машинах И-15, И-16, И-153, СБ. Обучать на старой технике нельзя. Обучать на старой технике — это значит выпускать отстающих людей.
Этому отставанию способствуют также программы. Ведь чтобы обучать новому и по-новому, надо изменить программу, но для этого надо много работать. Куда легче учить по старым программам, меньше забот и хлопот. Наша школа должна и может перестроить свое обучение командных кадров на новой технике и использовать опыт современной войны.
Наши школы отстают, это отставание закономерное. Его нужно ликвидировать. Вы приедете в армию, там увидите новинки. Чтобы облегчить вам дело, я рассказал о реорганизации нашей армии».
Как пишет доктор исторических наук В. А. Невежин, «дело, по большому счету, вовсе не в том, что именно сказал, а чего не говорил тогда И. В. Сталин: запущенная Гитлером машина войны уже неотвратимо надвигалась на СССР.
До вероломного нападения Германии оставалось всего 47 суток, а до Победы советского народа над немецко-фашистской Германией — еще долгих 1465 дней».
При этом нельзя забывать, что за эти самые 47 дней невозможно было ликвидировать такое отставание, о котором говорил вождь. Но ведь это не согласуется с концепцией Резуна…
5
Что ж, тогда перейдем к главе 32 «Ледокола», которая называется «Был ли у Сталина план войны».
«Как же могло случиться, что Красная Армия вступила в войну без планов? — вопрошает идейный палач Резун и пытается выбить табуретку из-под ног наших дедов. — Непонятно и другое. Если Красная Армия вступила в войну без планов, то Сталин, узнав об этом, должен был расстрелять Жукова и всех, кто принимал участие в разработке планов. Этого не случилось. Наоборот, участники разработки советских планов: Василевский, Соколовский, Ватутин, Маландин, Баграмян, Штеменко, Курасов, начав войну в званиях генерал-майора или даже полковника, завершили ее в маршальских званиях или минимум с четырьмя генеральскими звездами. Все они проявили себя в войне поистине блистательными стратегами. Все они добросовестные и даже педантичные штабисты, которые не мыслят жизни без плана. Как же получилось, что Красная Армия в первые месяцы войны была вынуждена импровизировать? И почему Сталин не только не расстрелял Жукова и его планировщиков, но ни разу даже и не упрекнул их? (…) Сталин не расстрелял Жукова и других планировщиков войны по очень простой причине: им никогда не ставилась задача разрабатывать планы на случай оборонительной войны. В чем же их обвинять? Жукову, Василевскому, Соколовскому и другим выдающимся стратегам Сталин поставил задачу разработать какие-то другие планы. Это были очень хорошие планы, но с первого момента оборонительной войны они стали ненужными: как автострадные танки, как десантные корпуса».
У бывшего советского капитана фактически железная логика. Куда уж нам — серым лапотникам и троечникам по марксистско-ленинской теории! Можно сказать, что Сталин легко расстрелял бы генерала армии Жукова и других, если бы у него был маршал с такой железной логикой, как у РЕЗУНА. Но дело в том, что такого военачальника и полководца у Сталина не было. А была политика и военная стратегия!
По мнению фельдмаршала графа Мольтке, «политика, к сожалению, неотделима от стратегии»; «политика не должна вмешиваться в операции»; «для хода войны руководящими являются главным образом военные соображения, политические же — лишь поскольку они не требуют ничего с военной точки зрения недопустимого. Полководец же никогда не должен руководствоваться одними политическими побуждениями, а на первый план ставит успех на войне. Как политика воспользуется победами или поражениями, полководца это не касается — это исключительно ее дело».
По мнению комкора (в прошлом генерал-майора царской армии) А. А. Свечина, «политик, выдвигающий политическую цель для военных действий, должен отдавать себе отчет, что достижимо для стратегии при имеющихся у нее средствах и как политика может повлиять на изменение обстановки в лучшую или худшую сторону. Стратегия является одним из важнейших орудий политики; политика и в мирное время в значительной степени должна основывать свои расчеты на военных возможностях дружественных и враждебных государств». В своей полемике со многими авторами А. А. Свечин подчеркивал, что «ошибочная политика приносит и в военном деле столь же печальные плоды, как и в любой другой области». При этом он добавлял: «…нельзя смешивать протест против ошибок политики с отказом признать за политикой права и обязанности определить руководство войной в его основных чертах». Исходя из вышеперечисленных взглядов на характер взаимоотношений войны и политики, можно достаточно точно объяснить катастрофу Красной армии 1941 г. как следствие ошибочной (или «дурной» — по Свечину) политики Сталина, в значительной мере повлиявшей на стратегию. «Смоделированная Сталиным ложная конструкция политических и стратегических целей сторон в развернувшейся на Западе мировой войне, приведшая через несколько месяцев, в начальный период войны, к крупнейшей в истории войн катастрофе одной из самых мощных армий мира, каковой являлась предвоенная Красная Армия, как фильтр отсекала и отбрасывала все альтернативные военно-стратегические решения, основывающиеся на очевидных, но иных для данной конструкции фактах, объективных оценках и предложениях», — пишет А. А. Кокошин в своей книге «Армия и стратегия».
