В неимоверно тяжелых условиях начала свою работу советская делегация — в окружении немецких войск и при недоброжелательном отношении прежде всего англичан. Тем не менее Трусов постоянно и напрямую докладывал маршалу Жукову. Сначала он лично беседовал с генерал-полковником Йодлем, затем встречался с самим Деницем, который продолжал сидеть под портретом Гитлера.
«В течение всей '”аудиенции” Дениц не спускал глаз с бригадного генерала Форда, как бы дожидаясь одобрения его ответов на мои вопросы, — продолжал свой рассказ генерал Трусов. — Я ушел от Деница с полным подтверждением ранее сложившегося мнения о том, что адмирал Дениц находился на службе у англичан, он знал о предстоящем роспуске его правительства и о том, что его лично ожидает: видимо, англичане информировали Деница и его окружение о предстоящих мероприятиях союзников.
Я понимал: пока у Деница и Йодля существует опора на реальную вооруженную силу, проведение нашей операции может не состояться. Поэтому я стал настоятельно требовать выполнения союзниками положений, зафиксированных в акте о безоговорочной капитуляции гитлеровцев, то есть разоружить их воинские части и корабли здесь, во Фленсбурге. После настойчивых и неотступных наших требований английская сторона все же приступила к разоружению фашистов.
Это уже создавало более благоприятные условия для осуществления нашей задачи. Стали вырабатывать план действий по выполнению операции, возложенной на все три группы союзников. И тут опять генерал Форд начал процессуальные выкрутасы, он заявил свое несогласие проводить арест и вообще упоминать этот термин, он предлагал считать пленным Деница и его приближенных, или же называть их интернированными. Но я настаивал на аресте и по форме, и по существу, так как нет уже боевых действий и пленными членов правительства называть нельзя, мы осуществляем именно арест за незаконное их действие, за нарушение достигнутой союзниками договоренности в отношении Германии.
Кроме того, наша делегация настояла на том, чтобы арест провести одновременно, по утвержденному нами списку. А надо сказать, список был немалый — в него мы на совместном заседании включили более двухсот крупных нацистов. Наконец мы обо всем договорились, арест был намечен на 23 мая 1945 года, операция проводится одновременно, по всем известным нам адресам».
Но все закончилось благополучно. Арест же правительства Деница поставил последнюю жирную точку в ликвидации нацистского правительства. Только теперь Третий рейх как государство перестал существовать юридически. Не получилось у англичан воспользоваться этой еще вполне ощутимой силой в своих весьма недвусмысленных планах.
Не потому ли офицеры союзнических армий нередко спасали от выдачи отдельные группы русских в немецкой военной форме, вывозя их вглубь оккупационной зоны, снабжая поддельными документами и продуктами. Например, только один бригадный генерал Р.Д. Кении помог уйти не менее 3000 власовцев».
Принятые в Ялте территориальные решения в пользу СССР нам до сих пор пытаются представить результатом «экспансионизма» сталинского тоталитаризма. «Подлинная историческая память намеренно стирается: геополитический проект Гитлера — уничтожение целых государств и наций и лишение их национальной жизни — забыт, — считает доктор исторических наук Н. А. Нарочницкая. — Но если мы никогда не забываем страдания евреев, то почему же мировое сообщество и сами евреи парадоксально взирают с растущей лояльностью на наследников фашистских легионов Прибалтики, Украины, Белоруссии, руки которых обагрены кровью тысяч евреев и тысяч славян? Почему славяне вообще не упоминаются в качестве жертв гитлеровского геноцида? Уж не потому ли, что это дает возможность обвинять в фашизме тех, кто оказал гитлеровской агрессии наибольшее сопротивление и сделал невозможным повторение Освенцима?»
ФИЛЬТРАЦИЯ, РЕПАТРИАЦИЯ, ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ И РЕАБИЛИТАЦИЯ
Лейпцигское соглашение от 23 мая 1945 года стало дополнением к Ялтинскому. Именно в Лейпциге был определен механизм репатриации. Дополнение предусматривало создание одиннадцати контрольно-пропускных пунктов в Германии и двух в Австрии. Специально для репатриантов были предназначены 920 лагерей. Во все лагеря получили доступ представители Советской репатриационной комиссии (СРК) …
Незадолго до этого, 11 мая 1945 года, И. Сталиным был подписан еще один документ. Ознакомимся с ним:
«Командующим войсками 1-го, 2-го Белорусских, 1, 2, 3, 4-го Украинских фронтов
Тов. Берия, тов. Меркулову, тов. Абакумову, тов. Голикову, тов. Хрулёву, тов. Голубеву
В целях организованного приема и содержания освобожденных союзными войсками на территории Западной Германии бывших советских военнопленных и советских граждан, а также передачи освобожденных Красной Армией бывших военнопленных и граждан союзных нам стран, Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
Военным советам сформировать в тыловых районах лагеря для размещения и содержания бывших военнопленных и репатриируемых советских граждан на 10 000 человек каждый лагерь. Всего сформировать: во 2-м Белорусском фронте — 15, 1-м Белорусском фронте — 30, в 1 -м Украинском фронте — 30, в 4-м Украинском фронте — 5, во 2-м Украинском фронте — 10 лагерей.
Размещение лагерей частично можно допускать и на территории Польши.
Проверку в формируемых лагерях бывших советских военнопленных и освобожденных граждан возложить: бывших военнослужащих — на органы контрразведки “СМЕРШ”; гражданских лиц — на проверочные комиссии представителей НКВД, НКГБ и “СМЕРШ”, под председательством представителя НКВД. Срок проверки не более 1—2 месяцев.
Передачу освобожденных Красной Армией бывших военнопленных и граждан союзных нам стран представителям союзного командования производить распоряжением военных советов и уполномоченного СНК СССР…»
Как уже говорилось выше, постановление ГКО СССР № 1069 ее, регламенитирующее проверку и фильтрацию освобожденных из плена и вышедших из окружения «бывших военнослужащих Красной армии», стало самым первым документом такого рода в годы Великой Отечественной войны. «С этого момента все они направлялись в специальные лагеря НКВД. Обнесенные двумя рядами колючей проволоки, трехметровым забором, эти лагеря представляли собой военные тюрьмы строгого режима, — подчеркивал А. Яковлев в книжке “По мощам и елей”. — Заключенным запрещались выход из зоны, общение друг с другом, переписка и свидания с кем бы то ни было. На запросы семей о судьбе этих людей руководство НКВД отвечало, что сведений нет.
Характерно, что специальные лагеря находились в ведении Управления НКВД СССР по делам военнопленных и интернированных. Иными словами, партийно-государственное руководство СССР относилось к вышедшим из плена или окружения советским военнослужащим как к пленным солдатам, воевавшим против Советского Союза.
Наименование “бывший военнослужащий Красной армии” не только унижало человеческое достоинство бойцов и командиров, совсем недавно воевавших за Родину, но и лишало их положенных по воинской службе прав и преимуществ. Их семьи официально лишались государственного пособия, зачастую — единственного средства к существованию.
