О гибели Дмитрия Михайловича впервые стало известно в феврале 1946 года, когда майор канадской армии Седдон Де-Сент-Клер пригласил к себе в госпиталь, где находился на излечении, представителя Советской миссии по делам репатриации в Англии, чтобы сообщить об этом: «Мне осталось жить недолго, поэтому меня беспокоит мысль о том, чтобы вместе со мной не ушли в могилу известные мне факты героической гибели советского генерала, благородная память о котором должна жить в сердцах людей. Я говорю о генерал-лейтенанте Карбышеве, вместе с которым мне пришлось побывать в немецких лагерях».
Со слов канадского офицера, в ночь с 17 на 18 февраля около тысячи пленных, одетых буквально в рванье, пригнали в концлагерь Маутхаузен… «Как только мы вступили на территорию лагеря, немцы загнали нас в душевую, велели раздеться и пустили на нас сверху струи ледяной воды. Это продолжалось долго. Все посинели. Многие падали на пол и тут же умирали: сердце не выдерживало. Потом нам велели надеть только нижнее белье и деревянные колодки на ноги и выгнали во двор. Генерал Карбышев стоял в группе русских товарищей недалеко от меня. Мы понимали, что доживаем последние часы. Через пару минут гестаповцы, стоявшие за нашими спинами с пожарными брандспойтами в руках, стали поливать нас потоками холодной воды. Кто пытался уклониться от струи, тех били дубинками по голове. Сотни людей падали замерзшие или с размозженными черепами. Я видел, как упал и генерал Карбышев».
16 августа 1946 года генерал-лейтенанту Д.М. Карбышеву посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза «за исключительную стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецкими захватчиками в Великой Отечественной войне».
22) Командир 44-й горнострелковой дивизии генерал-майор С.А. Ткаченко, находясь в немецком плену (г. Гайсин), сумел скрыть, что является советским генералом, и был отпущен «домой», как украинец.
К слову сказать, в июле 1941 г. на сборных пунктах и пересыльных лагерях, расположенных в зоне ответственности сухопутных сил, скопилось большое число военнопленных, на содержание которых не было ни сил, ни средств. В связи с чем был издан приказ генерал-квартирмейстера от 25 июля 1941 г. № 11/4590 об освобождении советских военнопленных ряда национальностей: немцев Поволжья, прибалтов, украинцев, а затем и белорусов. Однако уже в ноябре действие этого приказа было приостановлено. Всего в тот период было освобождено 318 770 человек, из которых 277 761 были украинцами.
Но это не спасло генерала Ткаченко. 30 августа 1941 года, при подходе к линии фронта его задержали полицейские и передали в полевую жандармерию. Так он оказался сначала в Житомирском, а затем во Владимиро-Волынском лагере военнопленных. С октября 1941-го Семен Акимович содержался в Хаммельбурге. Здесь он являлся активным участником группы сопротивления. А в начале осени 1942 года, за участие в подпольной организации и подготовку побега, был переведен в Нюрнбергскую тюрьму, а оттуда в лагерь смерти в Флоссенбюрг. Но даже и там генерал Ткаченко попытался совершить побег. Зимой 1945 года Семен Акимович — узник лагеря Заксенхаузен. Здесь он готовил боевые группы для восстания. Узнав об этом, в ночь с 2 на 3 февраля 1945 года, 200 военнопленных были отобраны для уничтожения. По дороге в крематорий, по команде генерала Ткаченко, все они набросились на конвой и погибли.
23) Начальник артиллерии 5-й армии генерал-майор артиллерии В.Н. Сотенский в немецком плену содержался в Хаммельбурге. Однако в январе 1943 года за участие в подпольной работе его посадили в Нюрнбергскую тюрьму, а в сентябре перевели в крепость Вюльцбург (расположена на горе высотой около 650 м в двух километрах от города Вайсенбург в Баварии). 22 апреля 1945 года генерал Сотенский был убит эсэсовцем выстрелом в затылок как не способный передвигаться самостоятельно.
24) Командир 181-й стрелковой дивизии генерал-майор Т.Я. Новиков в немецком плену содержался и в Нюрнбергской тюрьме, и в крепости Вюльцбург. В апреле 1945 года Новикова перевели в лагерь смерти Флоссенбюрг, где он скончался от истощения.
5
В своей книге «Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А. А. Власова 1944–1945» историк К.М. Александров очень «ловко» объясняет измену и предательство вообще, а генералов власовского движения в частности: «Предательство и измена всегда интересовали не только исследователей, но и психологов. Особенно если к ним имели отношение яркие фигуры и личности. В первую очередь, акт видимой измены свидетельствовал о нестандартном и непривычном поведении человека в экстремальной ситуации. Как правило, в сознании историков и тем более в массовом сознании априори складывалась негативная оценка таких поступков, равно как и тех, кто их совершал».
Что ж, пусть все это останется на совести Александрова, ведь общечеловеческие ценности еще никто не отменял, как никто не отменял понятие чести, как никто не отменял мужество и стойкость. Безусловно, при желании объяснение можно найти любому проступку, любой гадости, но, как говорится в народе, у вас своя правда — у нас своя, а истину знает бог. Например, небезызвестный и достаточно авторитетный генерал-фельдмаршал Германии Ф. Паулюс, уже находясь в советском плену, после допроса как-то сказал: «Странные люди. Пленного солдата спрашивают об оперативных вопросах». На что генерал Шмидт ответил: «Бесполезная вещь. Никто из нас говорить не будет». Или еще один штрих из воспоминаний начальника штаба 64-й армии генерала И.А. Ласкина: «По окончании обеда я спросил его (адъютанта Паулюса), почему генерал Шмидт все время молчит.
— Шмидт хорошо знает, что побежденные должны молчать, — ответил Адам». Словом, немецкие побежденные генералы должны молчать, а советские не обязаны. Потому что, следуя логике историка Александрова, если к предательству и измене имели отношение «яркие фигуры и личности». Имеется в виду, конечно же, генерал А.А. Власов и его окружение. А значит, яркая личность имеет право и на это. Вопрос заключается только в том, кого можно считать яркой личностью, а кого — нет.
В Советском Союзе по существующему законодательству сдача в плен, не вызывавшаяся боевой обстановкой, считалась тяжким воинским преступлением. Но, как мы видим, многие советские генералы попадали в плен, как правило, ранеными и контужеными. Правда, генерал Власов, как «яркая личность», сдался в плен вполне здоровым, да еще и с женщиной, с которой сожительствовал после отъезда походно-полевой жены. Были и другие экземпляры из числа советских генералов, но в любом случае они остались в меньшинстве. «Неярких же личностей» было гораздо и гораздо больше. Вот характерный пример, который приводит в своих мемуарах В. Новобранец: «Вызвали на допрос и генерала Шепетова.
По его словам, в гестапо произошла следующая беседа:
— Садитесь, господин генерал, — предложил ему фашист. Когда генерал сел, фашист сказал:
— Я представитель местного гестапо и пригласил вас для того, чтобы указать вам на недопустимость пропаганды, которую вы ведете среди пленных. Это может кончиться для вас очень плохо.
— Я командир дивизии, и здесь немало офицеров моей дивизии, — ответил Шепетов. — Они часто подходят ко мне, спрашивают совета, делятся своими невзгодами. Я не знал, что мне не разрешается разговаривать со своими же бывшими подчиненными.
