кавалерия — 2;
крепостные управления — 3;
высшие общевойсковые соединения (штабы корпусов) — 6;
ополчение и рабочие части — 5;
пехота — 33.
Особый интерес представляют данные распределения по частям войск, в составе которых генералы попали в плен:
авиация — 1;
полевая артиллерия — 10;
кавалерия — 2;
крепостной гарнизон — 17;
пехота и общевойсковые части — 30. <…>
В общей сложности в кампанию 1914 г. были пленены 25 генералов (около 42%), 32 (чуть более 53%) — в кампанию 1915 г. В 1916 г. не известно ни одного случая пленения русского генерала, в 1917 г. были захвачены три человека (5%). Таким образом, наибольшие потери пленными наш генералитет понес во время маневренного периода войны — в 1914–1915 гг. <…>
Проведенное исследование показывает, что большая часть генералитета (исключая интернированных) попала в плен в боевых условиях, то есть была захвачена либо прямо во время сражения, либо после практически полного уничтожения частей, которыми они командовали, — таковых насчитывается 36 (60%).<…>
Остальные генералы — 24 человека (40%) — попали в плен в результате капитуляций…<…>
Если проанализировать все массовые случаи пленения генералов на предмет их участия в кампаниях до 1914 г., а также количества среди них георгиевских кавалеров, результаты будут весьма недвусмысленны. Так, среди сдавшихся генералов XIII армейского корпуса лишь треть имели боевой опыт, кавалеров ордена Св. Георгия или золотого оружия среди них не было вовсе. Только 35,5% генералов Новогеоргиевского гарнизона участвовали хотя бы в одном сражении до 1914 г., георгиевских кавалеров среди них было только 17,6%. В то же время почти все генералы самсоновской армии, захваченные в плен в бою (75%), имели за плечами одну-две, а некоторые… даже три войны, каждый третий из них имел Георгиевское отличие. Половина командного состава XX корпуса (50%) также получили первый боевой опыт до 1914 г. <…>
Кровавые боевые потери, по подсчетам авторов, составили 36 человек. Исключая умерших от ран в плену и интернированных, пленными высший командный состав потерял 58 человек».
Примечателен и еще один вывод, сделанный авторами исследования: «Больше полусотни военачальников во вражеском плену — ни в одной из предыдущих войн русская армия не имела таких потерь! В Отечественной войне 1812 г. были захвачены в плен лишь три русских генерала. В неудачной Русско-японской войне 1904–1905 гг. нами было потеряно 17 генералов пленными, из них 14 — это защитники Порт-Артура, двое были захвачены в Мукденском хаосе и один — при занятии японцами о. Сахалин. Таким образом, в Первую мировую войну было потеряно пленными генералов втрое больше, чем во всех предыдущих войнах с начала XIX в.».
И еще. По утверждению историков, «условия содержания в плену, хотя и не могли идти ни в какое сравнение с происходившим в лагерях военнопленных в 1941–1945 гг., были все же чрезвычайно тяжелы. Грубое и жестокое обращение с пленными, плохое питание приводило к весьма печальным результатам». Они также подчеркивают, что «попавшие в плен русские военачальники терроризировались немецкими властями, предъявлявшими им нелепые обвинения».
2
Что касается цифр генералов вермахта в советском плену, то, по данным И.В. Безбородовой («Генералы вермахта в плену»), их оказалось в 5 раз больше, чем советских. При этом «значительная часть была взята в плен после капитуляции Германии или арестована в последующие месяцы». В частности, она пишет: «Официальные данные статистики УПВИ (276 немецких военнопленных генералов и 12 австрийских) были рассекречены и опубликованы совсем недавно. Однако изучение документов персонального учета военнопленных из фондов Центра хранения и историко-документальных коллекций показывает, что эти данные нуждаются в проверке и уточнении ввиду особенностей учета военнопленных, проводимого Управлением НКВД».
Как подчеркивает автор справочника во вступительной статье, «публикуемые в данном справочнике сведения, выявленные на основании архивных данных, включают информацию о 403 генералах (в том числе 3 фельдмаршалах и 8 адмиралах) вермахта и приравненных к ним лицах. Среди них 389 немцев, 1 хорват, 13 австрийцев. 105 человек умерли в плену, 24 из них были казнены, 268 генералов были осуждены судебными органами на длительные сроки каторжных работ или тюремного заключения, 11 человек были переданы в Польшу и Чехословакию для проведения судебных процессов. Судьба 9 человек еще нуждается в уточнении, 278 генералов были освобождены в основном в 1953–1956 годах».
Далее она пишет: «Условия содержания генералов и офицеров в советском плену определялись “Положением о военнопленных”, утвержденным в 1941 г. В основном это Положение было выдержано в духе международных соглашений о военнопленных, несмотря на то, что Советский Союз не подписал Женевскую конвенцию 1919 г. о содержании военнопленных. Самым серьезным отличием Положения от Женевской конвенции было отсутствие пунктов о контроле за содержанием военнопленных со стороны Международного Красного Креста и стран-покровительниц из числа сохранивших нейтралитет. Женевская конвенция предписывала возможность приведения в исполнение смертного приговора не ранее чем через 3 месяца после сообщения о нем державе-покровительнице, запрещение содержания в тюрьмах и концлагерях без приговора суда, запрещение содержания в карцере и наказания ограничением в пище и многие другие ограничения в наказаниях военнопленных. В Положении эти ограничения отсутствовали или были сильно изменены. Первое Положение о военнопленных было разработано еще в 1931 г., как бы в качестве компенсации за игнорирование конференции в Женеве. Отличительной чертой этого документа была замена общегуманистического подхода женевских соглашений на классовый, пролетарский. В Положении провозглашались равные условия содержания для всех военнопленных, как рядовых, так и офицеров. Однако в 1941 г. это Положение было отредактировано. Характерно, что из него были исключены все статьи, обеспечивающие провозглашенный принцип равных условий содержания. Практически сразу были введены офицерские и генеральские продовольственные пайки более высокой калорийности; офицерам, особенно высшим, предоставлялись гораздо более благоустроенные помещения и особый режим содержания, правда только до тех пор, пока на это были политические причины. Даже ношение знаков отличия и различия было разрешено вплоть до 1945 г.».
В конце войны, когда началась репатриация военнопленных, руководство НКВД приступило к фильтрации военнопленных, выявляя военных преступников. Уже осенью 1947 года Совет Министров СССР принял постановление о проведении судебных процессов над бывшими военнослужащими вражеских армий. А в конце 1947 года было проведено 9 открытых судебных процессов в 9 городах Советского Союза. В частности, перед судом предстали 143 человека, в том числе 23 генерала. Что же касается репатриации, то из «357 зарегистрированных УПВИ генералов германской армии в августе 1948 г. было репатриировано всего 7 (бывших членов Национального комитета “Свободная Германия” и Союза немецких офицеров), 68 к этому времени были осуждены, 5 человек переданы в Польшу и Чехословакию, 26 умерли. Из оставшихся только на 23 не имелось компрометирующих материалов. В 1949 г. МВД предложило репатриировать 76 генералов, добавив к 23 лояльным престарелых и отставных, арестованных в советской зоне оккупации Германии уже после войны. В результате долгих разборок и обсуждений несколько генералов умерли, несколько оказались под следствием, но 45 все-таки были репатриированы. В это время целый ряд генералов был отправлен в тюрьму для проведения следствия, что произвело удручающее впечатление на оставшихся».
