«Ты говоришь на своём языке?»
«Да».
«Извини, я не понимаю, когда ты говоришь на другом языке.
Если ты возьмёшь меня с собой и примешь в стаю – я постараюсь его выучить. Я
способная. У меня ещё есть время учиться».
«А ты допускаешь, что я не возьму тебя?» – с любопытством
спросил Мартин.
«Да. Если у вас нет стай… я принадлежу к иному
биологическому виду… я послужу обузой».
«Полицейский даже не поинтересовался, есть ли у нас стаи…»
«Полицейский – взрослый. Он уже не умеет думать».
Мартин кивнул. Вздрогнул, осмыслив сказанное:
«Что значит – не умеет думать?»
«Не уметь думать – это означает не уметь думать».
«Ты – думаешь?»
«Конечно».
«Другие дети?»
«Да».
«А взрослые?»
Девочка что-то прощебетала. Кажется, это было местным
аналогом смеха:
«Извини, я думала, ты знаешь. Конечно же – нет».
«Ты поэтому убежала? Когда узнала, что я взрослый?»
«Да. Я растерялась. Я не сразу осмыслила, что ты – Чужой и
умеешь думать, даже когда стал взрослым».
«Но ваши взрослые – говорят, – напомнил Мартин. – Они
работают, ходят через Врата, управляют машинами…»
«Они это умеют. Это…» – Девочка замолчала.
«Рассудок?» – подсказал Мартин.
«Рассудок. Правильно. Они научились. Они были детьми, умели
думать. Они узнали всё, что им нужно для жизни. И перестали думать. Думать –
трудно. Думать больно и опасно. Если в мире нет неизвестных опасностей – тебе
вовсе не нужно думать».
«Именно поэтому убийца… сошёл с ума?»
«Он не сошёл с ума, а пришёл к уму, – терпеливо сказала
девочка. – Он встретил новую сущность – тебя. В детстве его не подготовили к
встрече с Чужими. Ты вёл себя как шеали, но не был шеали. Рассудка не хватило,
и ему снова пришлось думать. Он был шокирован разумом. Он заболел. Он не успел
осмыслить новое и стал действовать как первобытный шеали – убивать слабых,
чтобы спасти себя. Мне очень его жаль».
«Как шеали перестают быть разумными? – спросил Мартин. – Я
хотел бы знать».
Девочка пристально смотрела на него.
«Извини, я только теперь поверила, что ты разумный. Ты
принял новое сразу. Прости, я сомневалась».
«Ничего. Ты расскажешь мне, как шеали перестают быть
разумными?»
«Да. А ты берёшь меня в свою стаю?»
«Ну не могу же я тебя тут бросить? Ты ведь умрёшь тогда».
«Я попробую выжить. Я умная, я что-нибудь придумаю. Можно
уйти в леса и жить как дикари. Там есть хищники, но я сделаю…»
«Ты хочешь есть?» – спросил Мартин.
«Очень», – мгновенно ответила девочка.
«Какой же я дурак… Идём».
…Слава Богу, она не клевала принесённую официантом кашу, а
ела чем-то вроде ложки. Начни девочка деловито стучать клювом по тарелке –
опасность «шокироваться разумом» угрожала бы Мартину.
Но девочка шеали вела себя будто самая обычная человеческая
девочка, проголодавшаяся и набросившаяся на вкусную еду. Энергично работала
ложкой, с удовольствием запивала кашу фруктовым морсом. Мартин решил было
попробовать кашу, но из осторожности спросил у официанта состав. Не могли такие
крупные создания, как шеали, питаться только злаками!
Подозрения оправдались – помимо крупы, в кашу входил фарш из
«живущего в земле». Возможно, речь шла всего-то о местных кроликах, обитающих в
норах. Но Мартин, здраво рассудив, что в земле обитают ещё и черви, уточнять
первоначальный облик фарша не стал, от каши отказался и попросил стакан морса.
Девочка аккуратно вытерла клюв салфеткой. Посмотрела на
Мартина:
«Спасибо. Очень вкусно».
«Просто ума не приложу, что с тобой делать», – признался
Мартин.
«На твоей планете меня сочтут человеком?»
«Человек – это двуногое животное, лишённое перьев, –
печально процитировал Мартин Аристотеля. – Я не стану врать, на тебя всегда
станут смотреть с опаской. Но тебя не обидят, Землю посещают много Чужих».
«Это ничего, – сказала девочка. – Я привыкну. Я успею
выработать новые инстинкты».
«А тебе обязательно терять разум?»
«Я ещё не думала над этим, – призналась девочка. – Если у
вас все разумны… Нет, не обязательно. Но ведь это трудно?»
«Быть настоящим человеком – это всегда трудно, – сказал
Мартин, вновь прибегая к безотказной мудрости цитат. – Но неужели тебе хочется
потерять разум?»
«Это не больно, – философски сообщила девочка. – Это рано
или поздно случается со всеми. Вот сейчас я думаю, можно ли прожить всю жизнь,
сохраняя разум, – и мне страшно. Как это – жить и думать? Всегда, до самой
смерти? Разве ты не хочешь, чтобы всё стало легко и просто? Чтобы не
приходилось бояться, сомневаться, страдать, отчаиваться, колебаться, раскаиваться?»
«Я как-то слышал одного старичка, – сказал Мартин. – Он
выступал по телевидению, в таком шоу… где собирают всяких чудаков на потеху
публике…»
«А у нас нет таких шоу, – сообщила девочка. – У нас нет
взрослых чудаков. Извини, я перебила».
«Так вот, этот старик утверждал, что все беды на Земле – от
любви, – продолжил Мартин. – Ты ведь знаешь, что такое любовь?»
«Знаю. Это волнующее эмоциональное состояние, одно из
свойств разума. Я тоже люблю одного мальчика».
Мартин улыбнулся:
«Замечательно. Старик перечислял всякие беды, происходящие
от любви. Говорил, что любовь заставляет людей совершать странные нелогичные
поступки, жертвовать жизненным покоем, а то и самой жизнью. Он советовал
никогда не любить, а если получится – то и не размножаться или размножаться
искусственным путём. Говорил, что попробовал как-то заняться сексом…»
«Я знаю, что такое секс», – спокойно сказала девочка.
Мартин хмыкнул:
«Ага. В общем, ему и секс не понравился… Смешной такой
старичок. И когда он говорил, то кое-что даже звучало логично. Ведь от любви
люди и впрямь часто страдают… если посмотреть со стороны. Я на него смотрел и
думал, в чём же он неправ. Так бывает, человек неправ, но в чём – сразу и не
понять. Сказать, что любовь – это ещё и радость? Но нельзя же приводить радость
в противовес горю! Это уже весы какие-то получаются, на которых взвешиваешь
плюсы и минусы любви. А потом до меня дошло – этот несчастный старичок не
понимает самого главного. Когда страдаешь от любви – это страдание светло. Это
тоже радость, даже когда любовь безответна, когда тебе от неё – только печали и
горести. Главное, что она есть – любовь. А у того старичка… может быть, что-то
в ДНК неправильно, не знаю. Или он вообще лишён всех чувств, кроме вкусовых
пупырышков на языке и удовольствия от мягкого дивана под седалищем. В общем,
ему ничего не объяснить, как слепому цвета радуги… Так и с разумом, девочка.
Он, конечно, штука коварная, и бед от него много. Но разум – счастье само по
себе. А понять это может только тот, у кого он есть».
