И связь прервалась.
– Железный мужик, – сам себе сказал Мартин, опуская трубку.
– Железобетонный. Блин! Вот это нервы!
Для успокоения собственных, более слабых нервов Мартин
сходил на кухню и задумчиво смешал себе порцию джин-тоника. Дело это само по
себе успокаивающее, пусть и нехитрое – тут главное взять правильный тоник с
настоящим хинином, а не химическую отраву от ближайшей лимонадной фабрики. Но и
порция благородного напитка успокоения не принесла.
Мартин позвонил дяде.
– Вспомнил-таки о старике, – сварливо поприветствовал его
дядька. – Где тебя черти носят? Дома никого, мобильник отключён. Можно
подумать, что ты по галактике шляешься!
– Дела… – торопливо уводя разговор с опасной темы, сказал
Мартин. – Прости, совсем я замотался. Слушай, мне совет нужен…
Дядя сразу же подобрел. Давать племяннику советы он очень
любил.
– Ну?
– Ситуация такая… – замялся Мартин. – Из-за меня погиб… один
человек.
– Ты идиот? – помолчав секунду, взревел дядя. – По телефону
такие вещи? Надеюсь, не с мобильного звонишь?
– Да нет, не беспокойся… – начал Мартин.
– Поставил какую-нибудь хитрую штуку на телефон? – сразу
помягчел дядя. – Скремблер вроде она называется?
Большая любовь к хитрым технологиям сочеталась в дяде с
некоторой наивностью в их отношении. Мартин это знал прекрасно.
– Дядя…
– Главное – избавиться от тела, – не стал впустую
рассусоливать дядя. – Сможешь добыть литров десять концентрированной азотной
кислоты?
– Дядя, перестань! Я никого не убивал! Ты что! – в полной
панике воскликнул Мартин. Ему даже почудился щелчок в линии, хотя он знал, что
на его новой электронной АТС подслушивающее оборудование включается совершенно
беззвучно. – Тут совсем другое. Ну… как ближайший аналог… я пытался помочь… не
ввязаться в дурную историю. Меня не послушали. И прямо у меня на глазах…
– Почему же ты говоришь, что виноват? – возмутился дядя.
– Ну… не смог спасти.
– Во Франции на днях экспресс TJV с путей сошёл, ты своей
вины не чувствуешь? – деловито спросил дядя.
– Это совсем другое! – возмутился Мартин. – Тут я был рядом,
но помочь не смог.
– А имел такую возможность?
Поразмыслив секунду, Мартин твёрдо сказал:
– Видимо, нет.
– Так иди и больше не греши! – вынес дядя вердикт.
Мартин понял, что всё-таки получил аудиенцию у
здравомыслящего священника-самоучки.
– Дядя, – попытался он снова воззвать к эмоциям. – У тебя
такого не случалось – что умирает человек, ты вроде и не виновен, но чувствуешь
себя виноватым?
– У любого человека, дожившего до моих лет, таких ситуаций
полно, – смягчился дядя. – Эх… да что я тебе говорю? Неужели у тебя такого не
случалось? Ты же и сам не мальчик.
– Случалось, – признался Мартин. – И всё-таки. Как быть,
если переживаешь, вины за собой не чувствуешь, но на душе гадко?
– Красивая девушка? – прозорливо спросил дядя.
– Угу.
– Найдёшь такую же, только лучше, – продолжал предсказывать
дядя. – Что, думаешь, одна такая была во Вселенной?
– Никак не меньше трёх таких осталось, – признался Мартин.
– Вот! Вот это уже лучше! То глас не мальчика, а юноши, –
порадовался дядя. – Мой тебе совет – напейся. Хочешь – я подъеду, хоть и не
стоит мне так здоровье губить… Или брата позови. Или друга какого. А лучше
всего, если нет склонности к суициду, напиться в полном одиночестве! Водка
тоску нагонит, вином тут не поможешь… Коньяк! Или джин-тоник – горе будет
лёгкое, шипучее, с горчинкой…
Мартин покосился на пустой стакан и покачал головой. Да,
пророк, обычно дремлющий в дяде, сегодня был в ударе!
– Спасибо, я так и сделаю, – сказал Мартин.
– И съезди куда-нибудь, Бога ради, отдохни и развейся! –
напоследок продемонстрировал свои скрытые таланты дядя. – В Одессу, в Ялту.
Пиво, женщины, коньяк – твои лучшие друзья! – После заминки дядя всё же
уточнил: – В данной ситуации!
Что может удержать от выпивки здорового мужика,
испытывающего от алкоголя стабильно положительные эмоции, имеющего свободные
деньги, находящегося в плохом настроении, получившего от родственника, можно
даже сказать – наставника совет напиться и, в довершение всего, холостого?
Правильно.
Мартин понял, что выхода нет.
К выпивке он подошёл серьёзно. Несмотря на совет дяди о
джин-тонике, достал из бара бутылку коньяка – не самого изысканного, вроде
«Праздничного» или «Юбилейного», но очень достойного армянского «Ани».
Французские коньяки Мартин не уважал. Пусть напыщенные
французы обзывают всё, производимое за пределами провинции Коньяк,
снисходительным словом «бренди». Мы-то знаем, что настоящий коньяк – он либо
армянский, либо грузинский. И сэр Уинстон Черчилль это прекрасно знал, а уж
его-то в ложном патриотизме не обвинишь! Нет, Мартин не был напыщенным снобом,
толкующим о «курвуазье»!
Вначале он принялся готовить закуску. Истолок в кофейной
мельничке сахар до состояния лёгкой пудры, высыпал в блюдце. Бросил в мельницу
десяток кофейных зёрен и превратил их в пыль, негодную даже для «эспрессо».
Смешал с сахаром. Теперь оставалось лишь нарезать тонкими ломтиками лимон и
посыпать полученной смесью, соорудив знаменитую «николашку», замечательную
закуску под коньяк, главный вклад последнего русского царя в кулинарию.
Но в холодильнике Мартина ждало разочарование. Лимонов не
было – только сиротливо зеленела парочка лаймов, жизненно необходимых к текиле,
но излишне резких для коньяка. Мартин покачал головой и закрыл холодильник.
Пусть он не сноб и не гастроном, но во всём должен быть порядок!
Набросив куртку – к вечеру небо над Москвой совсем уж
посерело, обещая не то дождь, не то пронизывающую осеннюю стылость, – Мартин
выскочил из квартиры. Добежал до угла, где в маленьком стеклянном киоске
продавали овощи и фрукты, купил три крупных толстокорых лимона – с запасом.
Заодно прихватил пару яблок и спелый авокадо, к которому питал давнюю и крепкую
любовь. Гражданин, выбирающий в ларьке груши, вежливо посторонился – видимо,
выбор его был весьма труден и долог.
Мартин вернулся в дом, по пути вытряхнув в пакет с фруктами
накопившуюся в почтовом ящике корреспонденцию – разгрести на досуге.
Сполоснул под краном и обдал кипятком лимон, нарезал тонкими
кругами, посыпал сахарно-кофейной пудрой. Некоторые эстеты рекомендовали
добавить к гармонии кисло-сладко-горького вкуса ещё и солёную ноту – крошечной
щепоткой соли или маленькой порцией икры. Но это Мартину всегда казалось
излишеством и чревоугодием.
