– И боги, – немножко подумав, добавила Венера, – Гера отвлекла Зевса... Он проявлял уж слишком пылкий интерес к Трое и говорил, что олимпийцы вопреки его приказу вмешиваются в ход войны.
– Ты думаешь?.. Венера нахмурилась.
– Я говорю не о Гере, Афине и себе. Ну, по крайней мере, не о себе и Гере. Афина немножко потеряла голову но такое случается время от времени. Ох, твердейшее копье Аполлона, она теперь так подавлена! Но тем не менее то, что сделали мы втроем, не имеет особого значения. Мы не должны были привлекать внимания Зевса.
– Думаю, ты понимаешь, какой эффект все это произвело на смертных, и тем не менее. Я вот о чем. Эта война должна закончиться до того, как еще кто-нибудь погибнет.
– Я абсолютно того же мнения, дорогая!
– Вот и хорошо. Так давай этим и займемся. Во-первых, что, черт побери, я скажу им о том, куда подевались Патрокл и Джаскелина?
– А ничего не говори мирмидонянам, кроме того, что твоя служанка, одаренная богами целительной силой, должна побыть наедине с Патроклом, чтобы помолиться и вылечить его. Они легко примут божественное вмешательство и будут помалкивать, пока не увидят Патрокла, целого и здорового, когда он наконец выйдет к ним.
– Но я скажу правду Ахиллесу.
– Если считаешь нужным... хотя ты ведь знаешь, некоторые вещи воплощенная Любовь предпочитает оставлять при себе.
– Он знает.
– Не поняла, дорогая?
– Я рассказала Ахиллесу о себе. И Патроклу тоже все известно.
– А, ну да, конечно, им все известно.
– Ты как будто ничуть не удивилась? – спросила Катрина.
– Дорогая, ты и твоя подруга обладаете многими прекрасными качествами, но скромность в их число не входит.
– Ну и ладно. По крайней мере, я тебе все сказала. А теперь... как ты собираешься остановить эту войну?
– Если помнишь, я именно из-за этого устроила ваш переход сюда... твой в особенности, – сказала богиня любви, – Знали бы мы какой-нибудь другой способ прекратить войну, попроще, сами бы все сделали, но поскольку мы совершенно не желали спровоцировать войну на Олимпе – очередную войну на Олимпе, – мы и положились на тебя.
– Я постоянно возвращаюсь к мысли о троянском коне.
– Дорогая, какой еще конь?
– Троянский конь. Тот, о котором говорится в той глупейшей «Илиаде», – пояснила Катрина.
– Ты имеешь в виду гигантскую лошадь, в которой греческие воины въехали за стены Трои? Это из той же серии, что и пятка Ахиллеса. Его якобы можно убить, только попав в пятку. Такая лошадь?
– Именно такая. Конечно, имя Ахиллеса используют всякие фантазеры, но, может быть, во всем этом есть и малая доля истины. Я же видела, что некоторые пленницы носят подвески, похожие на лошадиные головы.
– А некоторые носят подвески, похожие на восставшие фаллосы, но это совсем не значит, что мы должны построить гигантский пенис, набить его воинами и вкатить в Трою. Если бы такое могло сработать, я бы додумалась до этого много лет назад. Я большой специалист по пенисам.
Катрина потерла лоб. Она ужасно себя чувствовала – была разгорячена, покрыта песком, и солью, и кровью. Да еще Венера довела ее до головной боли. К тому же ей было просто необходимо рассказать обо всем Ахиллесу, сообщить ему, что с Патроклом все будет в полном порядке. По крайней мере, Катрина надеялась, что с ним все будет в полном порядке.
– Я должна поговорить с Ахиллесом, – сказала она Венере. – Патрокл ведь сейчас действительно в Талсе?
– Именно так.
Внутри у Катрины что-то дернулось.
– Венера... но ты ведь потом вернешь их сюда? Джаскелину и Патрокла? Ты ведь не можешь бросить их там, Джаскелину в чужом теле и все такое.
«И в таком далеком теперь от меня мире», – мысленно добавила Кэт. На нее вдруг накатил панический страх.
– Разумеется, они вернутся! Оба. Если он выживет. Если же нет... Ну, я не уверена, что Джаки тогда захочет...
Богиня любви помолчала, отметила, как внезапно округлились глаза Катрины, и покачала головой.
– Да нет же, он просто обязан выжить! А я тем временем немножко поворожу тут и там, быстренько, пока не разнеслась весть о том, что они... э-э... исчезли. Вообще-то...
Богиня любви подняла руку.
– Дорогая, тебе пора идти. Я хочу запечатать этот шатер.
– Но что, если кто-нибудь это заметит? Или попытается войти?
Богиня любви улыбнулась.
– Это же Древний мир, Катрина! Если они не смогут попасть в шатер, они тут же уверуют, что он проклят... или благословлен. И то и другое нам только на пользу.
Богиня помахала пальцами, глядя на Кэт.
– Иди же!
– Ладно, я позабочусь об Ахиллесе, – сказала Катрина, – А ты все-таки подумай, как завершить эту чертову войну.
– Да-да, разумеется, – ответила Венера. – Позови меня, если я тебе понадоблюсь. Я сразу явлюсь.
– Очень на это рассчитываю, – пробормотала Катрина, выбираясь из шатра.
За ее спиной раздался щелчок, как будто закрылся замок.
Она несколько раз моргнула, привыкая к яркому полуденному свету. Невозможно поверить, что едва наступил полдень. Казалось, прошло уже несколько лет... Какого черта, куда это все подевались? Кэт не увидела поблизости никого.
– Ахиллес? – позвала она, обходя шатер, – Одиссей?
Никого. Ни единого воина, ни единой пленницы.
– Что-то мне все это не нравится... – пробормотала Катрина, спеша к шатру Ахиллеса.
Но тут она увидела Этнию, сидевшую, ссутулившись, на скамье у лагерного костра. Девушка подняла голову и посмотрела на Катрину. По ее щекам текли слезы.
– Этния, что с тобой?
– Ох, моя госпожа! Это так ужасно! Он собирается убить царевича Гектора... и я знаю, он это сделает!
– Эй, погоди-ка... Кто собирается убить Гектора?
– Ахиллес, конечно! Этот ужасный выродок! Агамемнон принес ему весть о Патрокле. И теперь им завладеет берсеркер, и наш бедный Гектор будет убит!
Служанка внезапно схватила Катрину за руку.
– Может, ты сумеешь его предупредить, моя госпожа? Идем прямо сейчас! Может быть, Агамемнон еще не нашел Ахиллеса? День только начался. Гектор, наверное, еще где-нибудь там, на поле боя! Ты можешь прямо сейчас побежать к стенам Трои.
Она потянула Кэт за руку, как будто хотела утащить ее прямиком в Трою.
– Прекрати, Этния! У меня нет на это времени.
Девушка выпустила ее руку, ее лицо выглядело и изумленным, и смущенным.
– Лучше скажи, где мне найти Ахиллеса?
