3-й батальон 36-го танкового полка с 2 командирскими машинами и 12 штурмовыми орудиями;
боевая группа 23-го танкового полка (капитана Ребентиша) с 1 командирской машиной, 6 танками Pz. IV и 13 штурмовыми орудиями;
1-я батарея 4-го танкового артиллерийского полка с 5 легкими гаубицами типа «Веспе» («Оса») и 1-я рота 103-го панцер-гренадерского полка, а также один взвод 1-й роты 13-го танкового саперного батальона с 9 бронетранспортерами.
И хотя все это могло считаться лишь относительно скромным началом, но теперь дивизия была уже в состоянии отразить эффективными средствами и более мощную танковую атаку противника. Отныне гораздо увереннее чувствовали себя и наши гренадеры, которые после всего, что пережили до сих пор, все еще до конца так и не преодолели известный страх перед вражескими танками.
Правда, в этом составе бронетанковая группа просуществовала недолго, так как подчиненные ей боевые машины были возвращены в 23-ю танковую дивизию, а 14-я танковая дивизия была вскоре передислоцирована через Яссы — Тутора — Унгены-Тарг в район Сетирени, чтобы в качестве резерва занять там исходные позиции позади участка фронта 376-й пехотной дивизии.
Здесь в период с 14 июня до 24 июля удалось наконец провести долгожданное доукомплектование и генеральный ремонт техники, поскольку дивизия ни разу не привлекалась к боевым действиям. И хотя у нас почти не было возможности разместиться в населенных пунктах, никто этого особенно и не жаждал, так как румынские избы за редким исключением оказались еще более грязными и запущенными, чем украинские хаты. По старой привычке мы строили землянки и жилые блиндажи, а транспортные средства боевую технику, боеприпасы и горючее закапывали в землю. Благодаря проведению боевых учений и боевых стрельб, инструктажу и штабным учениям значительно улучшился уровень подготовки бойцов в составе подразделений. При этом особое внимание уделялось борьбе с танками с ближних дистанций, обкатке пехоты танками, маскировке и ведению боя в ночных условиях. При обучении личного состава не были забыты и связисты с саперами.
Благодаря поступлению пополнения офицерского, унтер-офицерского и рядового состава, удалось постепенно доукомплектовать подразделения и закрыть наиболее узкие места в штатном расписании. Трудности возникали главным образом с обеспечением материалами и оборудованием. Так, например, хотя танки, штурмовые орудия, зенитки и другое тяжелое вооружение поступали в достаточном количестве, но часто они поставлялись без вспомогательного оборудования, так что иногда возникала чувствительная нехватка оптических приборов и радиооборудования, которую удавалось устранить, лишь приложив для этого большие усилия. Временами не хватало даже автоматов и другого ручного оружия. И наконец, приходилось постоянно ломать голову над комплектованием оборудования для ремонтной роты, занимавшейся обслуживанием танков.
Неудивительно, что при таких обстоятельствах «бумажная война» достигала прямо-таки гигантского размаха. И хотя вышестоящие служебные инстанции почти ежедневно издавали так называемые «приказы об экономии бумаги», тем не менее их жажду знаний невозможно было удовлетворить. Но поскольку почти вся служебная переписка служила только одной цели — снова превратить дивизию в боеспособное, по возможности полностью оснащенное соединение, в нее неминуемо включались адъютанты, делопроизводители, гаупт-фельдфебели и персонал канцелярии. Они без устали барабанили по клавишам своих пишущих машинок, печатая на терпеливой бумаге приказ за приказом, донесение за донесением и смету за сметой.
Несмотря на усталость и перенапряжение личного состава и на кратковременную передышку на фронте, нельзя было допустить снижения боеспособности дивизии. Поэтому постоянно проводилась разведка местности и подъездных путей и устраивались учебные тревоги. Кроме того, из-за передислокации штаба дивизии, конвойной роты, 14-го танкового разведывательного батальона, 13-го танкового саперного батальона и 108-го панцер-гренадерского полка освободились многие помещения, поэтому бомбежки крупных авиационных соединений противника, которым он постоянно подвергал Яссы, не могли причинить нам слишком большой вред. Между тем команды землекопов, работая несколько недель по ночам, отрыли каждую вторую позицию в полосе 376-й пехотной дивизии, а саперный батальон соорудил из подручных средств несколько временных мостов, отремонтировал и укрепил уже существующие переправы, так что теперь ими могли пользоваться и «Пантеры» 23-й танковой дивизии. Танковый полк отбуксировывал с поля боя поврежденные вражеские танки и предоставлял их в распоряжение других подразделений для тренировок или использовал их после соответствующего ремонта в качестве тягачей в трофейно-эвакуационном взводе. Зенитный дивизион использовался в основном для охраны мостов через Прут.
Командование дивизии позаботилось и об организации досуга. Военный оркестр играл в местах расквартирования отдельных подразделений, фронтовой театр дал несколько представлений. Были проведены соревнования на первенство дивизии по футболу и гандболу, которые вызвали огромный интерес среди зрителей.
Вся дивизия испытала радость и глубокое удовлетворение, когда стало известно, что ее командир генерал-майор Унрайн 26 июня 1944 года был награжден дубовыми листьями к Рыцарскому кресту, а несколько дней спустя ему было присвоено звание генерал-лейтенанта.
Но, к сожалению, большинство сообщений, прозвучавших в этот период времени в сводках вермахта и появившихся во фронтовых газетах, несмотря на их завуалированную и пропагандистски окрашенную форму, были далеко не радостными. Тот, у кого были глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, мог сделать из этих сообщений вывод, что развитие событий свидетельствовало о том, что все стремительно катилось к неизбежной катастрофе. Для этого даже не нужно было особенно хорошо разбираться в географии. Так как все равно, шла ли речь об Италии, о вторжении союзников во Францию или о северном или центральном участках Восточного фронта, — повсюду противник наступал, имея подавляющее преимущество в живой силе и технике, повсюду немецкие армии были вынуждены отступать.
Фронтовой жаргон, который охотно высмеивал напыщенную и ничего не говорящую манеру выражаться, принятую в некоторых официальных сообщениях, прореагировал на это следующим образом: если раньше положение характеризовалось как «чрезвычайно серьезное, но не отчаянное», то теперь по этому поводу горько шутили: «Хотя оно безнадежное, но все-таки не отчаянное».
Правда, справедливости ради необходимо отметить, что большая часть военнослужащих дивизии не осознавала всей трагичности положения, поэтому оно рассматривалось как неприятное, но непосредственно не касающееся дивизии обстоятельство и принималось без комментариев. Все взоры были обращены на собственный участок фронта, где в данный момент — слава богу! — царило относительное затишье. Только этим можно объяснить, что покушение на Гитлера 20 июля 1944 года, после того как улеглось первое волнение, вскоре было забыто. И только так можно понять, что нигде не наблюдалось никаких последствий покушения и что обучение личного состава спокойно продолжалось с единственной целью — хорошо подготовиться к предстоящим сражениям.
