По другую сторону фронта, несмотря на отсутствие решительного результата боев начала января 1944 г., советское командование считало, что успех уже близок и остается сделать последний шаг. Уже 18 января 1944 г. директивой Ставки ВГК № 220011 1-му Прибалтийскому и Западному фронтам предписывалось «разбить витебскую группировку противника и овладеть городом Витебск». Общие контуры операции были обозначены следующим образом:
«1. 1-му Прибалтийскому фронту основную группировку сил и средств фронта сосредоточить на левом фланге 4-й уд. армии и на правом фланге 11-й гв. армии. Правый фланг ударной группировки фронта усилить за счет 43 А.
Удар этими армиями нанести в общем направлении на Витебск с северо-запада и во взаимодействии с правым крылом Западного фронта овладеть Витебском. Прочно обеспечить операцию главных сил фронта со стороны Полоцка и Бешенковичей.
39-ю армию в составе шести стр. дивизий с наличными средствами усиления, армейскими тыловыми частями, учреждениями и запасами передать с 24.00 19.01.1944 г. в состав войск Западного фронта.
2. Западному фронту силами 39-й и 33-й армий при поддержке 5 А нанести удар в общем направлении на Витебск с юго-запада и во взаимодействии с 1-м Прибалтийским фронтом овладеть Витебском.
Усилить 33 А тремя-четырьмя стр. дивизиями за счет 5 А»
[45]
.
Общей проблемой двух фронтов на тот момент было заметное снижение ударного потенциала, прежде всего танковых войск, за счет январских и декабрьских потерь. Причем численность танков ударной группировки 1-го Прибалтийского фронта даже превосходила численность парка танков и САУ, привлекавшихся к операции на Западном фронте (см. таблицу).
Наличие танков и самоходных установок в составе ударной группировки и во фронтовом резерве 1-го Прибалтийского фронта на 1 февраля 1944 г
[46]
.
Обращает на себя внимание практически полное отсутствие в составе ударной группировки фронта самоходных установок, способных бороться с тяжелыми танками противника. Имелось в строю всего три СУ-85. В целом танковые войска 1-го Прибалтийского фронта были исключительно слабы с точки зрения оснащенности самоходками всех типов.
В соответствии с поставленной Ставкой задачей в последней декаде января происходила перегруппировка войск фронта и создание ударных группировок на левом фланге 4-й ударной армии и правом фланге 11-й гв. армии. Для усиления ударной группировки фронта бронетехникой была произведена рокировка некоторых частей и соединений с левого крыла фронта, с участков 43-й и 39-й армий, расположенных северо-восточнее и восточнее г. Витебск. В ходе перегруппировки 143-я ОНТБр, 39-я ОГТБР и 105-й ОДТП совершили марши в 150–180 км. Уже к 25 января перегруппировка была закончена, и танкисты имели возможность увязать свои действия и организовать взаимодействие со стрелковыми войсками. То есть в этом отношении трудно упрекнуть операцию в поспешности.
Лесисто-болотистая местность в полосе предстоящего наступления предопределила использование танков в качестве средства непосредственной поддержки пехоты. Удовлетворительные дороги на направлениях ударов двух армий отсутствовали, болота не промерзли и в большинстве своем были непроходимы для танков.
Главный удар наносился на правом фланге 11-й гв. армии. Фронт прорыва армии имел ширину 5 км, что составляло 1,25 км в среднем на стрелковую дивизию первого эшелона, каковых было четыре. Соответственно каждая дивизия получила в качестве танков НПП по 7—10 танков Т-34, в резерве командарма была 16-я гв. стрелковая дивизия, усиленная тяжелым танковым полком. В 4-й ударной армии ширина фронта прорыва составляла 6 км, распределенного между четырьмя дивизиями первого эшелона. Каждая из дивизий первого эшелона получала в качестве НПП бригаду или полк, от 15 до 29 танков Т-34, Т-70 или «Валентайн». 5-й танковый корпус (точнее, то, что от него осталось) был в резерве фронта. Необходимо отметить, что достаточно узкий фронт прорыва и узкие полосы наступления стрелковых соединений были типичным решением на Западном стратегическом направлении и не являлись особенностью Западного фронта. При этом общий фронт прорыва был 12-километровой ширины.
С утра 3 февраля после артиллерийской подготовки войска 4-й ударной и 11-й гвардейской армий перешли в наступление. В результате ожесточенных боев войска 4-й ударной армии подвинулись на 1–2 км, 11-й гв. армии – на 1–3 км. С утра 4 февраля войска ударной группировки 1-го Прибалтийского фронта возобновили наступление. Однако на участке 4-й ударной армии никакого успеха достигнуть не удалось. Советская артиллерия не смогла подавить систему огня противника, и пехота была прижата к земле огнем. У 11-й гв. армии дела шли несколько лучше, продвижение ее соединений за день составило 2–4 км. 5 февраля наступающие взяли паузу, но возобновление наступления на следующий день значимых успехов не принесло. В течение 7–8 февраля ударная группировка перешла к обороне и отражала контратаки противника. После короткой вспышки активности 9 февраля наступление было свернуто.
На ураганный огонь артиллерии противника, воспретившей движение вперед, обратили внимание даже в отчете о действиях танковых войск 1-го Прибалтийского фронта (обычно танкисты скупы на оценки действий других родов войск):
«Артиллерийское сопротивление противника действиям наших войск отличалось исключительной мощностью. Так, например, в боях под Щучино 7–9.2.44 противник в один из дней, поддерживая беспрерывные контратаки своих войск по району Щучино, выпустил до 20 000 снарядов и мин. На активных участках фронта противник за день выпускал по боевым порядкам наступающих от 15 000 до 17 000 снарядов и мин»
[47]
.
Если пехота прижималась к земле артиллерийским огнем, то основным противником танков ударной группировки фронта стала бронетехника противника. В отчете о действиях танковых и механизированных войск 1-го Прибалтийского фронта за февраль 1944 г. указывалось:
«Часто в ходе боев 2–4 «Тигра», используя выгоды местности и ведя огонь с дистанции 1800–2000 м, прочно прикрывали достаточно широкое направление, и делали невозможным продвижение наших танков»
[48]
.
Поскольку формально «танковая» армия Рейнгардта состояла преимущественно из пехоты, наиболее многочисленным видом бронетехники в ней были штурмовые орудия. Численность и состояние «штугов» армии показаны в таблице («нд» – это «нет данных»).
Состояние парка штурмовых орудий 3-й танковой армии на 1 февраля 1944 г
[49]
.
