Перед фронтом 2-го разведывательного батальона СС также была отмечена активность противника. В 02.00 был атакован немецкий опорный пункт в Верхней Лубянке. Атака осуществлялась с двух сторон: с востока силой до батальона и с запада отрядом около 60 человек, однако оба нападения были отбиты. Это не позволило советским войскам обойти северный фланг полка СС «Дойчланд». Но, несмотря на этот успех, красноармейцы просочились в леса севернее Красного Пахаря, и батальону так и не удалось установить контакт с немецкими частями севернее.
В целом же, согласно подписанному Кепплером отчету, 1 февраля советские войска атаковали 2-й и 3-й батальоны полка СС «Дойчланд» силой до дивизии. В свете ожидаемого советского наступления, в 17.00 в полк СС «Дойчланд» был направлен приказ приготовиться к отходу. Одновременно началась подготовка к смене разведывательного батальона мотоциклетным
[79]
.
Анализ советских данных позволяет утверждать, что 1 февраля эсэсовцев атаковала 48-я гвардейская стрелковая дивизия, пытавшаяся выйти на исходные рубежи перед завтрашним наступлением, но так и не сумевшая овладеть предназначенным ей районом Козинки
[80]
. На 31 января эта дивизия имела 8775 человек личного состава
[81]
.
Интересно, что в тот момент, когда «Дас Райх» уже вступила в бой, в полдень 1 февраля в Ставке фюрера все еще обсуждалась возможность переброски дивизии для участия в боях в районе Донбасса. Начальник Генерального штаба Курт Цейтцлер заметил при этом: «Мне думается, на юге мы настолько скованы, что не сможем перебросить ее туда». Адольф Гитлер на это коротко бросил: «Посмотрим»
[82]
. Как показали дальнейшие события, Цейтцлер оказался прав.
Наступление 3-й танковой армии началось 2 февраля 1943 года в 06.00. Главным противником дивизии СС «Дас Райх» оказались стрелковые дивизии, действовавшие на правом фланге 3-й танковой армии: 48-я гвардейская стрелковая дивизия, поддержанная 265-м гаубичным артиллерийским полком и 293-м отдельным гвардейским минометным дивизионом, наступавшая из района Козинки в общем направлении на Ольховатку; 62-я гвардейская стрелковая дивизия, поддержанная 133-м гаубичным артиллерийским полком и 315-м гвардейским минометным полком, наступавшая из района Новопетровки в общем направлении на Великий Бурлук; 160-я стрелковая дивизия, поддержанная 206-м гаубичным артиллерийским полком, 294-м и 318-м гвардейскими минометными дивизионами, атаковавшая в районе Каменки
[83]
. Здесь необходимо подчеркнуть, что историк А. Исаев утверждает, что основным противником «Дас Райх» были 12-й и 15-й советские танковые корпуса. Однако данное утверждение не имеет под собой серьезных оснований, поскольку командующий 3-й танковой армией П.С. Рыбалко выдвинул эти корпуса во второй эшелон. Как отметил харьковский историк А. Подопригора, 12-й и 15-й танковые корпуса вышли к рубежу реки Северский Донец, практически не соприкасаясь с противником
[84]
. Проведенный нами анализ советских данных позволяет утверждать, что 15-й танковый корпус вступил в соприкосновение с противником только 4 февраля у Великого Бурлука (об этом речь будет идти ниже), а 12-й корпус вообще имел совсем другую задачу. Здесь же заметим, что боевая мощь советских танковых корпусов на 2 февраля была невелика — всего по 20 боеспособных танков разных типов (Т-34, Т-60, Т-70) в каждом. Правда, пополнение техники в советские корпуса начало приходить уже с момента начала наступления, только 2–4 февраля 3- я танковая армия получила 100 танков Т-34 в качестве пополнения, не считая машин, отремонтированных армейскими ремонтниками
[85]
. Поэтому нет оснований говорить о слабости танкового кулака П.С. Рыбалко, как любят «поплакаться» некоторые авторы. К тому же нигде почему-то не указывается, что дивизия СС «Дас Райх» к началу операции «Звезда» вообще не имела на фронте ни танков, ни самоходных орудий. Фактически танки (и то не все) на фронт прибыли через два дня после начала сражения и были готовы к введению в бой 5 февраля, а «Мардеры», как мы уже указывали, были вообще небоеспособны по техническим причинам. Весь ударный кулак дивизии на начало «Звезды» состоял из одного батальона, укомплектованного бронетранспортерами (3-й батальон полка СС «Дер Фюрер»).
Левый фланг полка СС «Дойчланд» удерживал 2-й батальон под командованием плотного, внешне имеющего мало общего с идеалом образцового эсэсовца, гауптштурмфюрера СС Ханса Биссингера
[86]
. Поскольку удерживать сплошной фронт было невозможно, то немцы просто закрепились в нескольких ключевых пунктах. Потому-то перед лицом превосходящих сил противника Биссингер уверенно удерживал свои позиции. До полудня немцам сопутствовал успех в обороне, но в середине дня красноармейцы пробились к батальонному командному пункту и окружили его. Биссингеру и его штабистам пришлось защищать себя самим. Скудные запасы боеприпасов в штабе быстро подошли к концу, и, не видя другого выхода, Биссингер поднял своих людей в отчаянную атаку. В жестоком рукопашном бою противник был отброшен, а связь с частями батальона — восстановлена. Окрыленный успехом Биссингер контратаковал всем батальоном и к сумеркам отбросил советские войска на исходные позиции. На поле боя осталось 286 погибших красноармейцев, трофеями эсэсовцев стали 10 станковых пулеметов, 23 ручных пулемета, три 45-мм орудия, 17 противотанковых ружей и 192 винтовки
[87]
.
Гауптштурмфюрер СС Ханc Биccингер
1-й батальон Эхрата занимал позиции у Ольховатки. Левый фланг батальона у деревни Чугуновка (шесть километров к востоку от Ольховатки) оборонял 4-й взвод 2-й роты унтерштурмфюрера СС Франца Громанна. Леса к северу от Чугуновки были заняты противником силой до полка, и Громанн получил задание максимально задержать продвижение врага. Вскоре советские танки прошли по дороге Чугуновка — Козинка и отрезали взвод Громанна от основных сил. Несмотря на это, Громанн продолжал сопротивление. Отступать он начал, только когда наступило указанное время на отход. Под сильным давлением противника, часто вступая в рукопашные бои, Громанну все же удалось пробиться на позиции батальона. При этом он сумел вывести всех своих раненых, а по пути «подобрать» несколько отставших солдат из других подразделений.
