Другой пример — командир 3-й транспортной колонны полка оберштурмфюрер СС Оттомар Шаффнер оказался ответственным за сектор обороны в южной части города. Шаффнер был опытным офицером, отличившимся на Восточном фронте в должности командира противотанкового взвода и кавалером Железного креста 1-го класса. Он не понаслышке знал, как бороться с танками, и мог передать свой опыт подчиненным. В Ковеле в его подчинении, кроме, собственно, его людей, оказались сборные подразделения из плохо обученных солдат армейских частей и полицейских.
Рота, где служи» Бекманн, действовала в юго-западной части города. Так как большинство офицеров было убито, то роту возглавил один унтершарфюрер СС, а Бекманн вырос до командира взвода, несмотря на то, что был рядовым. Рота занимала позиции на восточном берегу Турьи, вокруг колхоза. Ночной атакой красноармейцы из 175-й стрелковой дивизии выбили немцев из комплекса колхозных построек и вынудили отойти на западный берег реки. Бекманн со своим взводом до последнего прикрывали отход роты, став последними, кто отступил с восточного берега. Благодаря его самоотверженным действиям роте удалось отойти без существенных потерь и занять новую оборонительную линию. В Ковеле Бекманн, до этого никакими наградами не отмеченный, был произведен в штурмманы СС и заслужил Железный крест 2-го класса (за описанный эпизод), Штурмовой знак и Бронзовый знак за ближний бой. В начале апреля 1944 года он был ранен в предплечье. В конце войны обучался в юнкерской школе СС и закончил войну в звании штандартенюнкера СС
{89}.
В ходе штурма, по мере передачи 47-й армии новых частей и соединений, в частности, танковых, войска, действующие против Ковеля, постоянно усиливались. Немцам, напротив, надеяться на подкрепление не приходилось. По словам Вестфаля: «Численности гарнизона едва хватало для укомплектования оборонительной линии. Роты состояли лишь из горстки солдат»
{90}.
Положение с ранеными вообще было катастрофическим. На 20 марта количество раненых немецких военнослужащих среди ковельского гарнизона достигло 750 человек, и их численность все увеличивалась — уже на следующий день, 21 марта, солдат, получивших ранения разной степени тяжести, насчитывалось 900 человек. Укрыть их всех от воздушных налетов было невозможно, так как в городе имелось лишь несколько подходящих для этого подвалов, а те, что имелись, скоро оказались полностью заполненными, так как количество раненых постоянно росло. В условиях осады и речи не могло быть об обеспечении для них надлежащего ухода и квалифицированной медицинской помощи. В гарнизоне не хватало врачей (особенно хирургов), вспомогательного медперсонала, медикаментов и перевязочных материалов. Вестфаль вспоминал: «Количество раненых было столь большим, что их размещение представляло собой значительные трудности, так как подходящих для этого домов было крайне мало. Обеспечить за ними медицинский уход также было трудно, поскольку у нас не хватало докторов, медикаментов и прочих медицинских материалов. Одного доктора нам даже доставили на планере»
{91}.
22 марта, по немецким данным, 10 советских танков прорвались к центру города. Пять из них были уничтожены в ближнем бою, а еще один подбит из 88-мм зенитного орудия
{92}. В этот день самолеты люфтваффе сбросили над городом несколько десятков контейнеров со снабжением, пришедшихся защитникам очень кстати. Об атаках советских танков писал и Вестфаль: «Вражеские танки атаковали снова и снова, и прорывались в город, однако храбрые защитники знали, как отсечь от них пехоту. Час назад танки оказались перед командным пунктом, один из них был подбит из «Панцерфауста», а остальные отошли. Другой вражеский танк с моста съехал в ручей, его экипаж был взят в плен»
{93}. Отметим, что согласно архивным фотографиям, упавший с моста танк был марки «шерман» — эти машины поставлялись из США в СССР по ленд-лизу и находились на вооружении частей 2-го гвардейского кавалерийского корпуса.
24 марта во время атаки на западную часть Ковеля, в зоне ответственности частей 17-го кавалерийского полка СС, один советский танк с танковым десантом вклинился в позиции эсэсовцев и обошел с тыла противотанковое орудие унтершарфюрера СС Райнхарда Пауля. Пауль, находясь под обстрелом противника, развернул орудие и уничтожил танк выстрелом с 25 метров. Сопровождавшие танк красноармейцы частично были уничтожены, а частично взяты в плен расчетом Пауля. После того как атака была отбита, орудие Пауля перебросили в южный сектор города, где резко ухудшилась обстановка. За время боев в этом секторе, Пауль из своего орудия уничтожил три советских танка (из которых два американских «шермана») и еще один повредил. Некоторые из попаданий им были достигнуты с близких дистанций — 20— 30 метров, а один раз уничтожение им танка привело к предотвращению отступления немецкой пехоты. Добавим, что особенностью ведения боевых действий расчетом противотанкового орудия в условиях города была необходимость частой смены позиций, с чем Пауль успешно справлялся. Пауль служил примером для своего расчета, из которого за время боев так никто и не погиб, также ему удалось без повреждений сохранить свое орудие
{94}. За отличия в боях в Ковеле, 31 марта 1944 года Райнхард Пауль был награжден Железным крестом 1-го класса, а через год, 10 марта 1945 года — Германским крестом в золоте.
25 марта подразделение 17-го кавалерийского полка СС, под командованием оберштурмфюрера СС Адольфа Мёллера, было переброшено на северную окраину Ковеля. Кавалеристам СС было поручено ответственное задание: они должны были удерживать один из важнейших районов города — зону сброса контейнеров со снабжением. Это было непростой задачей, так как, постоянно атакуя, советские штурмовые группы неоднократно вклинивались в немецкую оборону. Однако Мёллер каждый раз с горсткой людей умудрялся контратаками выправлять положение, причем дело неоднократно доходило до рукопашных схваток. Личным примером он вдохновлял своих людей, служа для них образцом. На этом участке эсэсовцы успешно действовали до 3 апреля
{95}.
Таким образом, несмотря на мощное давление, взять Ковель 47-й армии никак не удавалось. Все направленные на это усилия оказались безрезультатными. Как вспоминал начальник политотдела 47-й армии М.Х. Калашник: «Ввиду исключительно упорного сопротивления вражеских войск, использовавших для обороны все сколько-нибудь пригодные кирпичные здания, систему дотов, дзотов, разнообразных железобетонных укреплений, за все эти дни нашим частям удалось овладеть лишь двумя небольшими улицами. Пробиться к центру города оказалось необычно трудно». И далее: «Пользуясь опорными пунктами и укреплениями, окруженные в городе гитлеровцы, особенно эсэсовцы, продолжали с отчаянным фанатизмом оборонять каждую улицу, каждый переулок, каждый дом. Несмотря на противодействие нашей авиации немецким летчикам время от времени удавалось забрасывать в город контейнеры с боеприпасами и продовольствием»
{96}.
