Но не удалось! В районе старого кладбища я скосил глаза в сторону и в тот же миг заметил у чугунной ограды вспышку выстрела. Вслед за ней почти у самого борта машины плеснулся взрыв. Комья земли, щебень и осколки дождем осыпали машину.
«Противотанковое орудие, — определил я по выстрелу. — Очухались фашисты, поняли, что мы одни, и теперь бьют почти в упор, по борту… Сколько их там?»
По вспышкам определил: до батареи. Фашисты стреляли прицельно. Очередной снаряд ударил в башню, но срикошетил. В этот момент я почувствовал, что майор дергает меня за воротник — просит прибавить газу. Однако прибавлять больше было нельзя. Танк и без того шел на предельной скорости. Я старался выжать из машины все, на что она была способна. Отчаянно маневрируя, в кольце разрывов Т-28 мчался вперед и, казалось, был заговоренным. Я понимал, что необходимо проскочить кладбище, а там дома помешают артиллеристам вести огонь прямой наводкой.
Мы приближались к Комаровке, и впереди уже видна была спасительная развилка дорог. Еще минута-другая… И в это мгновение невероятной силы удар потряс танк. Машина наполнилась дымом и смрадом. Кто-то отчаянно вскрикнул, кто-то зло выругался. Я понял, что случилось: снаряд попал в моторное отделение, пробил кормовую плиту и вызвал пожар. Однако танк, даже объятый пламенем и дымом, продолжал двигаться, пока новый удар не заставил его остановиться окончательно.
Перед глазами у меня поплыли разноцветные круги, уши заложило, а по лицу потекла кровь: осколок снаряда скользнул по голове.
— Покинуть машину! — приказал майор».
А дальше, как в замедленном кинофильме. Майор свой последний бой принял на Комаровской развилке Минска, отстреливаясь из нагана до последнего патрона. Он погиб как герой. После боя местная жительница Любовь Киреева похоронила его и одного из курсантов. Второй курсант либо сгорел в танке, либо был убит, пытаясь выбраться из него. Заряжающий курсант Федор Наумов был укрыт местными жителями, ушел в лес, воевал в партизанском отряде, в 1943 году был ранен и вывезен из оккупированной Белоруссии в тыл. Курсант Николай Педан оказался в плену и всю войну провел в концлагере. Малько, раненный осколком в голову, выбрался через передний люк, перемахнул через забор и бросился в сад. В доме какая-то старушка перевязала сержанта и с наступлением темноты проводила дальше. К своим он вышел в районе Рославля.
Примечательно, что во время героического рейда танка-одиночки по Минску его экипаж уничтожил и вывел из строя около 10 танков и бронемашин противника, 14 грузовиков, 3 артиллерийские батареи. Потери же в живой силе противника составили порядка 360 офицеров и солдат.
С.М. Исаченко довелось встретиться и побеседовать с Д.И. Малько спустя годы после войны. Дмитрий Иванович «участвовал в боях под Москвой, Харьковом, освобождал Минск, воевал на польской земле и встретил победу в поверженном Кенигсберге. Закончил войну гвардии старшим лейтенантом, заместителем командира роты по техчасти…
Фамилий товарищей по экипажу Малько не знал. Помнил, что курсанты были якобы из минского пехотного училища — упоминали они училище в разговорах, но как их фамилии, не спросил тогда. Не узнал он имени и фамилии майора, взявшего на себя командование одинокой машиной и принявшего дерзкое решение — прорываться через занятый врагом город…
В разговоре Дмитрий Иванович высказал предположение, что глава их экипажа был не строевым командиром, а, скорее всего, политработником, хотя курсанты и называли его «товарищ майор». Малько слышал, как тот несколько раз упоминал политотдел 3-й армии, которая отходила от границы. К тому же и знаки различия у него — два прямоугольника на петлицах — могли означать «батальонный комиссар».
У Малько осталась обгоревшая топографическая карта, врученная ему майором перед рейдом в Минск».
Подбитый Т-28 простоял в столице Белоруссии всю немецкую оккупацию, напоминая о подвиге русского солдата. Фамилия майора была идентифицирована, как Васечкин. У двух же погибших курсантов остались только имена: Сергей и Александр. Вечная им память!
«БИТВАМИ ИСПЫТАННЫЙ»
Сегодня уже не каждый вспомнит «Рассказы Ивана Сударева», написанные Алексеем Толстым. Это семь коротких историй, объединенных одной темой, одной идеей и одним рассказчиком. Так вот, буквально в каждом рассказе есть рассуждение о русском характере, который проявляется особенно ярко в критические моменты истории. Алексей Толстой предельно точен, когда пишет: «Русский человек — хитро задуманный человек, и не плоскому немецкому ограниченному уму тягаться с трезвым, вдохновенным, не знающим часто даже краев возможностей своих, острым русским умом».
Рассказ «Русский характер» завершает цикл «Рассказы Ивана Сударева» и, собственно, подводит итог рассуждениям о русском человеке: «На войне, вертясь постоянно около смерти, люди делаются лучше, всякая чепуха с них слезает, как нездоровая кожа после солнечного ожога, и остается в человеке — ядро. Разумеется, у одного оно покрепче, у другого послабже, но и те, у кого ядро с изъяном, тянутся, каждому хочется быть хорошим и верным товарищем». По А. Толстому, красота русского характера проявляется прежде всего не во внешней привлекательности, а в душевной глубине. Поэтому в этом рассказе главное — не описание военных событий самих по себе, а создание образа героя войны. Не героя как такового, а человека со всеми присущими русскому характеру качествами. «Да, вот они, русские характеры! — восклицает великий писатель. — Кажется, прост человек, а придет суровая беда, в большом или малом, и поднимется в нем великая сила — человеческая красота».
Такая сила не однажды поднималась и в этом человеке, о котором должны знать все русские люди…
В июле 1941 года в Москве формировались дивизии народного ополчения. Среди добровольцев были рабочие, инженеры и техники таких предприятий, как «Станколит», «Борец», Комбинат твердых сплавов, студенты и преподаватели Московского института инженеров железнодорожного транспорта и других учебных заведений. Принимали добровольцев в возрасте от 18 до 55 лет. Однако бывали и исключения. Так, бывший комиссар Дзержинского района Москвы М.Н. Сбитнев напишет: «Особенно запомнился день, когда на пункт формирования дивизии народного ополчения Дзержинского района пришел 64-летний Федор Михайлович Орлов. Участник Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн, унтер-офицер старой армии, Ф.М. Орлов перешел на сторону победившего пролетариата в первые дни Октябрьской революции. В Петрограде он стал одним из командиров Красной гвардии. Был направлен на Северный Кавказ для организации красногвардейских и партизанских отрядов. Вместе с ним выехала его жена Мария Иосифовна с четырьмя маленькими детьми; старшему из них, Володе, тогда исполнилось 9 лет. Так вся семья вступила на нелегкий военный путь.
Ф.М. Орлов во время Гражданской войны командовал частями и соединениями. За боевые отличия и подвиги он неоднократно награждался ценными подарками, в числе их золотым именным портсигаром. В 1920 году Орлов награжден первым орденом Красного Знамени. Он был соратником М.В. Фрунзе в боях против Врангеля. После разгрома «черного барона» в декабре 1920 года М.В. Фрунзе назначается командующим войсками Украины и Крыма, а Ф.М. Орлов — его заместителем. Позднее он находился на других командных постах. Затем Ф.М. Орлов по состоянию здоровья уволился из армии. Сказались 24 ранения и контузии, полученные им на полях сражений.
