Но впоследствии выяснится, что все было не совсем так. Об этом рассказал генерал К.Г. Калмыков, один из непосредственных участников тех событий. Именно он восстановил все подробности съемок знаменитой сцены «Ледовое побоище»: «Съемки батальных сцен в «Александре Невском» были очень сложны. Трудность заключалась в том, что на крошечном участке нужно было по всем правилам военного искусства разыграть «Ледовое побоище», эпизод, который потом в фильме займет около сорока минут — время колоссальное. Потрудиться нам пришлось тогда немало. Все шло хорошо, пока снимали статичные планы Черкасова. А когда приступили к батальным сценам, выяснилось, что кавалерист из нашего любимого актера, наверное, не получился бы. И если на крупных планах, как, скажем, в сцене въезда Невского в Псков, снимался сам Черкасов, то в батальных эпизодах мы, конечно, не рискнули сажать его на лошадь.
Кто его дублировал? Нет, не Доватор. У нас хватало других забот. Я был консультантом у Эйзенштейна, Доватор готовил войска к съемкам, работал он с увлечением, съемки ему нравились, но в кадре его нет. Да и не мог он дублировать Черкасова по одной простой причине: слишком разного роста они были. Ну, Черкасова вы представляете, а Доватор — среднего роста.
Дублера для трюковых съемок — драки, скачки — мы отыскали в массовке. Им оказался один из наших кавалеристов — молодой старший лейтенант, обладавший прекрасным ростом, великолепной фигурой, посадкой. Звали его Бучилев. Мы рискнули: на одной из съемок подменили Черкасова—сняли на общем плане дублера, посмотрели на экране, никто не заметил нашей «хитрости». А дальше уже снимался в сложных сценах Бучилев. Кстати, в знаменитой сцене поединка русского князя с магистром в роли противника Александра тоже снимался наш офицер, Сурков. Войну он закончил генералом танковых войск. Прекрасно тогда справились со своей задачей наши кавалеристы. К сожалению, потом судьба разбросала нас на долгие годы в разные стороны и мы уже не встречались».
«ВСЕ ЗАДАЧИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО ВЫПОЛНИЛ»
Накануне войны, в марте 1941 года, Лев Михайлович Доватор был назначен начальником штаба 36-й кавалерийской дивизии. Новое соединение было сформировано на базе 1-й Особой кавалерийской бригады МВО и базировалось вблизи западной границы. Молодой и перспективный начальник штаба дивизии хоть и проживал в городе Волковысске, однако частенько приезжал в Москву по делам. Готовилась к переезду и его семья. А. Осокин и А. Корняков рассказывают: «С каждым приездом все мрачнее становились его прогнозы о неизбежной войне. Несмотря на это, семейные сундуки с вещами были упакованы и отправлены на запад. Сохранилось удостоверение от 1 июня 1941 г. на проезд всей семьи в Волковысск. Рита Львовна утверждает, что где-то на учениях вблизи границы отец простудился и во второй половине июня лежал с острым радикулитом в военном госпитале в Серебряном переулке на Арбате. Внезапно мать получила телеграмму из Волковыска от его нового командира дивизии генерал-майора Зыбина: «Лев Михайлович семью не привозите тчк квартира занята». Семья считает, что это был условный знак для того, чтобы не везти семью навстречу неизбежной войне. Мы же считаем, что и лечение в госпитале, и эта телеграмма были прикрытием задержки Доватора в Москве для поручения ему спецзадания в случае немецкого нападения, что и произошло».
Началась война, а уже к концу июня 3-я и 2-я танковые группы противника соединились восточнее Минска и отрезали пути отхода 3-й и 10-й армиям, отходившим от Гродно и Белостока. Войска этих армий и части 6-го кавалерийского корпуса, куда входила 36-я кд, были окружены в районе Налибокской пущи. Остатки их выходили из окружения мелкими группами через реки Неман и Березина в Полесье. Многие погибли, а те, кто остался в тылу, развернули партизанскую борьбу с оккупантами. 6 июля 36-я кавдивизия была расформирована. Лев Михайлович Доватор в первые дни войны находился на лечении в госпитале в Москве и только поэтому к своей дивизии добраться не смог. В июле 41-го его зачислили в распоряжение командующего войсками Западного фронта. Именно в этом качестве он участвует в обеспечении переброски войск фронта через р. Днепр в районе поселка Красный Смоленской области.
Речь идет о Соловьевой переправе, одной из пяти переправ на реке Днепр, через которые поддерживали коммуникации с тылом, а затем выходили из окружения 16-я и 20-я армии во время Смоленского сражения. В середине июля Соловьева переправа, в сущности, была единственным местом, через которое велось материально-техническое обеспечение войск Западного фронта в районе Смоленска. Оборону переправы осуществлял специальный сводный отряд полковника А.И. Лизюкова.
Вот что писал о значении Соловьевой переправы немецкий генерал Гюнтер Блюментрит: «…Самым значительным из них было сражение в районе Смоленска, где была окружена большая группировка русских. Две полевые армии… удерживали три стороны котла, в то время как наши танки блокировали выход из него близ Ярцева. И снова эта операция не увенчалась успехом. Ночью русские вырвались из кольца окружения и ушли на восток…»
И действительно, за Соловьеву переправу бои шли ежедневно. Немцы бомбили ее жестоко под вой сирен. А однажды немцы перехватили горловину мешка в районе переправ через Днепр, но через несколько часов отряд Лизюко-ва отбросил и уничтожил противника. Это было 27 июля 1941 года. К слову сказать, тогда в боях нашим войскам помогала экспериментальная батарея «катюш» под командованием капитана И.А. Флерова.
24 июля 1941 г. генерал-адъютант главнокомандующего Западным направлением генерал-майор Белокостков подпишет наградное представление на начальника штаба 36-й кавдивизии, находящегося в распоряжении Главкома Западного направления полковника Доватора Льва Михайловича к ордену Красного Знамени. В нем говорится: «В период боев с германским фашизмом с 11 июля полковник ДОВАТОР выполнял ответственные задачи главнокомандующего по передаче оперативного приказа соединениям, а также по доставке боеприпасов на передовые позиции.
16 июля, выполняя приказ главнокомандующего, обнаружил мотомехотряд противника, двигающийся к Красному (Смол. обл.). Полковник Доватор организовал разрозненные части и с ними ударил по врагу и выбил его из Красного.
Несмотря на сложную боевую обстановку, полковник ДОВАТОР все задачи главнокомандующего выполнил полностью и в срок».
Комментируя это награждение, А. Осокин и А. Корняков пишут: «10 июля немцы начали наступление на Смоленск. Что же на следующий день было поручено полковнику Доватору, потребовавшее не просто доставки им соединениям приказов Сталина, но и боеприпасов для их выполнения? Какими силами он смог это сделать? Мы вспомнили об одном невероятном награждении, произошедшем в это же время: командиру 57-й танковой дивизии полковнику Мишулину в один день были присвоены звания Героя Советского Союза и генерал-лейтенанта танковых войск (минуя звание генерал-майора)! И произошло это… 24 июля 1941 г., т.е. в тот самый день, когда было подписано представление на Доватора. Мало того, они оба воевали на Западном фронте и даже в одних местах. А за два дня до этого был подписан Указ о присвоении звания Героя Советского Союза капитану-танкисту Кадученко — зам. командира батальона танков Т-34 в 57-й танковой дивизии Мишулина. Совершенно очевидно, что все трое участвовали в какой-то важнейшей боевой операции, порученной лично Сталиным. Ответ появился совершенно неожиданно — в книге А. Глушко «Первопроходцы ракетостроения» приведено фото сотрудников РНИИ, награжденных за создание «катюши», где рядом с получившим звезду Героя Соцтруда Костиковым стоит в новенькой генеральской форме также получивший звезду героя Мишулин…
