Младший брат майора Н.П. Курганского Владимир Петрович на вопрос, где его заприметил маршал Жуков, поведал следующее: «Под Берлином, во время объезда позиций. Чем приглянулся ему майор Курганский, не знаю. Знаю только, что он любил смелых, исполнительных людей, офицер с божьей искрой. Георгий Константинович пригласил его в штаб лично и предложил службу адъютанта. Чем мог ответить брат? Конечно, «сочту за честь»!»
На самом деле перспективного, молодого и боевого офицера, заместителя командира полка Жукову порекомендовал командир 2-го гвардейского кавалерийского корпуса, в котором воевал Курганский, генерал Крюков…
«ЭТОТ ЧЕЛОВЕК ПРОРВЕТСЯ СКВОЗЬ ВСЕ ПРЕГРАДЫ»
В ноябре 1941 года генерал Мерецков был назначен командующим войсками 4-й отдельной армии, которая участвовала в Тихвинской наступательной операции. Будущий маршал и полководец до конца своей жизни не забудет, как в конце 41-го М.Г. Борода спас ему жизнь: «Дело было под Тихвином. Атака дивизии П.К. Кошевого захлебнулась. Я находился в тот момент недалеко и решил подбодрить солдат. Увидев командующего, они сразу поднялись и снова пошли в атаку. Позиции врага остались у нас за плечами. Но в перелеске, видимо, уцелел какой-то фашистский пулеметчик, и мы внезапно очутились под лавиной пуль. Борода и другой бывший пограничник, ефрейтор Селютин, упали на меня и прикрыли собой. Рядом стояло 45-миллиметровое орудие. Его командир успел дать выстрел прямой наводкой и уничтожить пулемет, а сам (вместе с Селютиным и Бородой) был тяжело ранен последней очередью. Михаил Григорьевич не раз отличался с тех пор в бою. Так, весной 1942 года под Мясным Бором он получил от меня задание помочь дивизии полковника Угорича отбить атаку противника, рвавшегося к Ленинградскому шоссе. Когда комдив был смертельно ранен, Борода временно принял на себя его функции и не дал дивизии отступить».
В декабре 41-го генерала Мерецкова назначили командующим войсками Волховского фронта (в этой должности он провел две свои самые неудачные операции: Любанскую и Синявинскую — в 1942-м). А вскоре его заместителем стал генерал А.А. Власов, которого в апреле он временно поставил на командование 2-й ударной армией. Но уже летом 42-го эта армия оказалась в полном окружении. Судьба же Военного совета и штаба армии оставалась неизвестной. Власов словно исчез. Когда утром 25 июня вышедшие из окружения офицеры доложили, что видели Власова и других старших офицеров в районе узкоколейной дороги, Мерецков немедленно направил туда танковую роту с десантом пехоты под командованием своего адъютанта капитана Бороды.
«И вот во главе отряда из пяти танков Борода двинулся теперь в немецкий тыл, — вспоминал К.А. Мерецков. — Четыре танка подорвались на минах или были подбиты врагом. Но, переходя с танка на танк, Борода на пятом из них все же добрался до штаба 2-й ударной армии. Однако там уже никого не было. Вернувшись, горстка храбрецов доложила мне об этом в присутствии представителя Ставки A.M. Василевского».
Сегодня трудно себе даже представить, какое опасное боевое задание выполнял тогда М.Г. Борода. Но в любом случае он его выполнил с честью. По крайней мере его информация потом помогла штабу фронта с организацией выхода окруженных бойцов и командиров из немецкого котла. Как мог не оценить этот подвиг сам командующий!
5 августа 1942 года генерал армии Мерецков подписывает наградное представление на майора Бороду к ордену Ленина: «В действующей Красной армии с июня 1941 года в составе 80-го погранотряда до ноября 1941 года в ежедневных боях с немецкими захватчиками, с декабря — адъютантом командующего 7, 4-й армий, а в последнее время Волховского фронта. За это время в течение 8 месяцев выполняет ответственные боевые задания командующего при выезде в части фронта. Неоднократно в ответственные моменты боя выезжал для проверки передовых частей в бою. В боях за Тихвин, выполняя боевые задания в передовых частях 4-й армии, ходил в атаки.
В боях на реке Волхов в частях 52, 59-й армий, также выполняя боевое задание командующего, проявлял личную храбрость при выезде на передний край боевых порядков. При выполнении боевых заданий майор БОРОДА неоднократно рисковал жизнью, добиваясь выполнения порученного дела. Все боевые поручения в бою им были выполнены с честью…» Следующая строчка в документе вписана самим Мерецковым: «При прорыве на р. Полисть с передовыми частями шел в танке».
Следующей наградой, к которой представил Мерецков своего храброго адъютанта, стал орден Отечественной войны 1-й степени. Само представление кратко и некрасочно, зато сколько стоит за этими сухими словами Маршала Советского Союза: «В период Новгородской и Свирской боевых операций в январе, феврале и июне 1944 г. поручались ответственные срочные задания, которые т. БОРОДА выполнял добросовестно и в срок. Беспрерывно держал связь с ведущими наступательные бои частями, неоднократно выезжал лично в части. Своевременно информировал командующего о всех событиях на фронте. Отважный офицер…»
Маршал Советского Союза К.А. Мерецков умер в 1968 году, прожив всего 71 год. Подполковник Борода умер в 1993 году, прожив 78 лет. Казалось бы, что могло объединять этих двух людей: маршала и старшего офицера? По всей видимости, только великое уважение одного к другому! Бороде было за что уважать своего командующего-начальника, а Мерецкову было за что уважать своего адъютанта, порученца и отважного офицера. Не зря же в своих мемуарах он так и написал о Бороде: «Я был уверен, что этот человек прорвется сквозь все преграды». Молчание же Бороды — это тоже уверенность в правоте Мерецкова.
«ПЕРЕСТАЛ БЫТЬ ПОХОЖИМ НА ЧЕЛОВЕКА»
Личного шофера маршала Жукова А. Бучина арестовали 27 апреля 1950 года. В камеру на Лубянке его бросили после многочасового допроса. Правда, его не били. Мучали по-другому: не давали спать, задавая вопросы о Г.К. Жукове. На допросы водили ночью, с 10 вечера до 5 утра, раздевая до нижнего белья. Но не получив никаких признательных показаний, все же объявили Бучина «врагом народа» и дали 5 лет по печально знаменитой 58-й статье. Говорят, что как-то раз ему удалось передать с надежным человеком, которого выпускали на свободу, записку Г.К. Жукову: «Помогите, товарищ маршал». И даже получить ответ: «Александр Николаевич, сам сижу на чемоданах, жду!»
В отличие от других арестованных по делу Жукова, по полной программе досталось генералу Телегину. Сам он позже расскажет: «Они (следователи) меня избивали резиновой дубинкой по два раза в день, и у меня на теле даже вырваны куски мяса. Угрозы избиением повторялись ежедневно, и я бы подписал все, что они написали».
Генерала Крюкова, в отличие от Телегина, не били. Сам он в заявлении в ЦК КПСС напишет: «Итак, на протяжении месяца я проводил бессонные ночи в кабинете следователя. Обычно вызывали на допрос часов в 10–12 дня и держали до 5–6 ч вечера, затем в 10–11 ч вечера до 5–6 утра, а подъем в тюрьме в 6 ч утра. Я понимал, что это тоже один из методов следствия, чтобы заставить меня говорить, что нужно следователю, и причем так, как это ему нравится».
Подполковник Семочкин также был изнурен допросами. Впоследствии он объяснит, почему подписал протокол: «Подписал протокол потому, что был в таком состоянии, что готов был покончить жизнь самоубийством».
