4
…Вновь тучи сгущались над партией арманьяков, и в темном поднебесье уже полыхали близкие молнии…
Главная беда приверженцев тестя Карла Орлеанского была в том, что, захватив Париж в 1413 году, они слишком долго сводили счеты с бургундцами. Так долго и жестоко, что многие парижане все чаще вспоминали добрым словом Жана Бесстрашного. Трагедия под Азенкуром обескровила партию арманьяков, а еще одно поражение от англичан — в битве при Вальмоне, в 1416 году, где французскими войсками командовал лично Бернар Арманьяк, окончательно подорвало доверие к нему и его сторонникам.
Это позволило 29 мая 1418 года горожанину Перине Лекрерку, убежденному бургиньону, открыть ворота Парижа бургундскому капитану Вилье де Лиль-Адану. Последний ворвался со своим многочисленным отрядом так стремительно, что сопротивление не ожидавшего нападения гарнизона, подчинявшегося Бернару Арманьяку, оказалось бесполезным. А вслед за Лиль-Аданом в Париж вошло все войско Жана Бесстрашного.
Резня, устроенная бургундцами, затмила все предыдущие сражения и расправы, проходившие под знаменем гражданской войны. Тех арманьяков, которых не закололи на улицах Парижа, пленили и свели в одну из дворцовых тюрем.
В тот же вечер Бернара Арманьяка, избитого и связанного по рукам, привели к Жану Бесстрашному.
— Королева говорила вам, граф, что и на вас найдется управа? — спросил герцог.
— Будь проклят, бургундец, — ответил граф Арманьяк.
— Буду! — рявкнул герцог Бургундский и ткнул в него пальцем. — Но ты — первый! — Внезапно Жан разразился такой бранью, что стены дворца задрожали. Он страстно сжимал кулаки, посылая все существующие проклятия на орлеанов и арманьяков. Суть его угроз сводилась к тому, что он не успокоится, пока не истребит оба вражьих рода под самый корень. И если понадобится, то отправится в Англию, чтобы прикончить сына Людовика — Карла. Он долго и тяжело дышал, даже когда поутих. — Прощайте, граф Арманьяк, — в заключение своей тирады, еще пунцовый от затяжной вспышки гнева, сказал Жан и бросил страже: — Увести негодяя!
Ночью двери в тюремные камеры открылись и к пленным ворвались бургундцы. Копьями и мечами они перекололи всех до одного. Граф Бернар Арманьяк не избежал общей участи. Его нагое тело выбросили на парижскую мостовую и держали так трое суток. Каждый, кому насолил граф Арманьяка, мог пнуть его труп, оскорбить плевком или проткнуть мечом. К концу третьего дня от некогда могущественного вельможи осталось кровавое месиво с пустыми глазницами и страшной воронкой разбитого рта. Пир завершили вечно голодные парижские псы — от графа остался объеденный скелет.
Но только на следующий день после избиения арманьяков герцог Бургундский обнаружил, что в Париже нет дофина — Карла Валуа. Его капитаны, занятые резней, проглядели бегство юноши. Отважная охрана из анжуйцев Иоланды Арагонской и горстки сторонников Бернара Арманьяка сделали свое дело — наследника престола спасли. Некий рыцарь Танги дю Шатель завернул его в ковер и, переодевшись торговцем, вынес из дворца. Когда герцог Бургундский праздновал кровавую победу, дофин был уже на полпути к спасительной Луаре и замкам, принадлежавшим герцогам Орлеанским и Анжуйским. Куда меньше повезло другу детства Карла Валуа — пятнадцатилетнему Орлеанскому Бастарду, внебрачному сыну Людовика Орлеанского, которого Валентина Висконти воспитывала как родного и кому завещала отомстить за любимого мужа. Ценой жизни он мечтал выполнить обещание, и потому со взрослыми мужчинами сражался против бургундцев на улицах Парижа, но был ранен и пленен. И не был убит лишь из-за юного возраста и благородной крови. Такого щенка всегда можно выгодно продать или обменять на важного пленника!
В сущности, взятие Парижа Жаном Бесстрашным скорее удовлетворяло честолюбие герцога, чем давало реальную победу в целом. В противовес герцогу Бургундскому и Изабелле Баварской, дофин, обосновавшись за Луарой в городе Бурже, создал свое правительство. Противостояние между арманьяками и бургиньонами, раздиравшее королевство на две половины, только разгорелось с новой силой. И теперь каждая сторона заговаривала о мире с ненавистным захватчиком — Англией. Особенно — бургундцы.
Войска Генриха Пятого медленно продвигались по течению Сены на юг. Они были подобно змее, что ужалила и теперь хотела добить свою жертву. В конце лета 1418 года англичане осадили крупнейший город на севере Франции, столицу Нормандии — бургиньонский Руан. Это была могучая, почти неприступная крепость на Сене. Ее широкую непробиваемую стену длинной в два лье укрепляли 60 высоких башен. За месяц до начала осады руанцы сожгли дотла богатый пригород — леса, виллы, мельницы. Убитых животных бросили в колодцы. Англичан встретила черная пустыня. Гарнизон Руана был силен, но не хватало продовольствия. Все ждали скорой помощи от Жана Бесстрашного, их покровителя, но герцог медлил. Он опасался вести войска далеко на север, где господствовали англичане. Тем более, он был занят планами будущих расправ с арманьяками. А руанцы терпели бедствие. Городу пришлось выставить за ворота 12 тысяч жителей из городской бедноты — стариков, женщин и детей, которые были напрасными ртами. Но король Англии Генрих Пятый не пустил их за осадный кордон, не взял их назад и город. Изгнанные жители оказались в капкане. Первое время некоторые англичане еще бросали голодавшим беднякам хлеб, но Генрих Пятый, обозленный упорством руанцев, оставшихся за стенами, запретил кормить французов. Днем и ночью стоял оглушительный плач между стенами города и лагерем англичан. Тысячи голодных и обессиленных женщин просили о милосердии, но тщетно. Городские власти Руана сжалились только над младенцами — теми, кто рождался у городских стен. Сверху выбрасывали корзины на веревках, матери укладывали туда новорожденных, и тех, ревущих, поднимали наверх. Священники крестили младенцев, и затем их вновь, в тех же корзинах, опускали вниз. А ночью эти дети умирали с голоду. Каждый день священники Руана увещевали своих сограждан, чтобы они уходили из жизни достойно и не помышляли о людоедстве. В течение долгих месяцев осады выставленные за ворота так и погибли голодной смертью между городскими стенами и английскими укреплениями — все до одного.
Капитаны Руана, разуверившись в помощи герцога Бургундии, предпринимали вылазки против англичан, но те заканчивались неудачами. Это еще больше отбило охоту французам и бургундцам бороться с общим врагом. Дофин и его окружение, соревнуясь в расторопности с герцогом Жаном Бесстрашным, провели ряд переговоров с Генрихом Пятым. Одновременно с этим, несмело, заговорили о мире друг с другом сами арманьяки и бургиньоны.
С 30 мая по 30 июня 1418 года в Мелёне заседали: с французской стороны — герцог Бургундский, Изабелла Баварская и Карл Шестой, к которому на время вернулось сознание; с английской — Генрих Пятый и его братья — герой Азенкура герцог Кларенс и герцог Глостер, лукавый, до мозга костей, политик. Английский король, почувствовав несокрушимую силу своего оружия под Азенкуром, подкрепленную другими победами, требовал невозможного.
— Божьей милостью король Англии Генрих Пятый Ланкастер настаивает на следующих пунктах, — торжественно произнес на той встрече герцог Глостер, — а именно: отделения от королевства Франция — Нормандии на севере и Аквитании на юге. А также вновь он просит руки дочери Карла Шестого и Изабеллы Баварской — Екатерины Валуа.
