Я поняла, что Дункан вовсе не случайно здесь оказался – он точно выгадал время, когда мое очищение закончили. Теперь его привели на процедуру, он закатил скандал, а я по-идиотски на него взираю и ничего не делаю. Я протянула руку и схватила одновременно щетку и шприц, быстро спрятала свое второе приобретение за резинкой носка, пока алхимики занимались Дунканом. Потом я принялась чистить зубы, как будто моему другу не предстояло сейчас вытерпеть нечто отвратительное.
Когда меня вывели из помещения, Дункана уже зафиксировали в кресле. Шеридан досадливо покачала головой:
– Ну и утро!
Когда я присоединилась к заключенным на следующем занятии, то поймала на себе любопытные взгляды, которые адресовали мне Джон и другие наши соседи по завтраку. Я отрывисто кивнула, сообщая об успехе, а на выходе из класса прошептала:
– Еще не все готово, но самое необходимое я достала.
– Не буду тебя торопить, – отозвался Джон, глядя прямо перед собой, – но я услышал, как Эддисон сказала Гаррисону, что из-за последних выходок им, наверное, надо подумать об экстренных «кардинальных мерах».
– Ясно, – кивнула я.
Дункан вернулся в класс, где нам читали лекцию по осознанному моральному выбору, демонстрируя все симптомы недавнего очищения. Внешне он являл собой картину должного раскаяния, но по дороге на ланч поведал мне свою историю целиком.
– А как же твои призывы не делать глупостей? – спросила я.
– А я никаких глупостей не делал, – парировал он. – Я помешал тебе сглупить. Ты бы не смогла незаметно выкрасть шприц. Я тебя спас. А теперь я узнаю, что на ланч подадут маникотти – мое любимое блюдо! – Дункан тоскливо вздохнул. – Приятного тебе аппетита.
– А что ты сказал Лэйси – почему тебя наказали? – поинтересовалась я.
Он улыбнулся, но вовремя вспомнил, что за нами постоянно наблюдают.
– Вы же сцепились, поэтому я взял с тебя пример и заявил, что ей не стоило отвергать возможность личных контактов с мороями. Дескать, подобное общение помогло бы ей быть менее зажатой.
Я с трудом сдержала смех.
– Но она ведь поняла, что ты прикидывался?
– Надеюсь. Мы с тобой сегодня избавили ее от очищения. Эй, ты чего?
Мы почти дошли до столовой, но я внезапно застыла и бросилась в обратном направлении.
– Девушка может уединиться только в одном месте. Я скоро!
Я побежала в ближайший коридор с туалетами. Я имела право туда сходить во время перерыва – при условии, что не задерживаюсь и не привлекаю к себе внимания. В предбаннике с рукомойниками были установлены видеокамеры (наверное, алхимики боялись, что кто-то из заключенных может разбить зеркало и превратить в осколки оружие), кабинки с унитазами являлись одними из немногих мест вне зоны наблюдения. Я закрыла дверцу и начала стремительно действовать, понимая, что времени у меня в обрез.
Я несколько месяцев не колдовала, но все вспомнилось на удивление быстро. Я извлекла салфетку с драгоценной солью и аккуратно пересыпала ее в емкость шприца – таким образом зачаровать ее будет гораздо удобнее. Теперь мне необходима земля. На последнем занятии я намеренно дотронулась до цветочного горшка нашего преподавателя, и у меня под ногтями чернели крупинки почвы. Благодаря им я смогла призвать стихию земли, прошептав заклинание, которую забрало ее силу и перенаправило энергию в соль. Магия закрепилась, и меня охватила такая радость, что я чуть не вскрикнула. Я не отдавала себе отчета, насколько по ней соскучилась – и насколько живой чувствую себя в момент колдовства. Это проявилось особенно ярко в удушающей атмосфере исправительного центра.
Затем следовало призвать воздух, что тоже не представляло сложности: ведь он был повсюду. Да и вода не стала проблемой: передо мной находился унитаз, а санитария меня не волновала – я только призывала магические свойства, а не применяла эту жидкость в своей смеси… пока. Огонь оказался самым трудным элементом – алхимики прятали спички и зажигалки от заключенных. Оно и понятно – ведь все помещения центра были чудовищно пожароопасны. Доступных источников стихийного огня у меня не имелось, так что мне нужно было создать свое собственное «личное» пламя.
Миз Тервиллигер натаскивала меня на использовании файерболов, и я прекрасно владела этим умением. Прошептав несколько слов, я активизировала заклинание, создав на ладони крошечную огненную искру. Однако ее сущность оказалась мощной, и я ловко перенесла стихийную силу в соляную заготовку. Закончив с заготовками, я уничтожила мини-файербол.
Старательно спрятав шприц в руке, я спустила воду и покинула кабинку.
Когда я мыла руки, то неожиданно почувствовала легкое головокружение. Отсутствие практики сказалось, особенно потому, что мне пришлось призывать огонь, а не просто извлекать его из окружающей среды. Однако усталость компенсировало пьянящее ощущение блаженства, которое приносило колдовство. Его подкрепляла мысль о том, что я не бессильна: я способна помочь другому человеку и помешаю алхимикам осуществить свои планы. Это уже радовало.
Когда я переступила порог столовой и, взяв свою порцию, двинулась к столику Дункана, все вроде бы беззаботно болтали. Усевшись на свое место, я сразу поняла, как они напряжены. Все продолжили обсуждение вопроса, связанного с уроком истории, но я заметила, что на самом деле он никого не занимает. Наконец, ухмыляясь так, будто мы – обычные подростки-старшеклассники, Джон сообщил нам:
– Когда я сюда шел, Эддисон велела мне пропустить занятие по изобразительному искусству. Она сказала, что Шеридан будет меня ждать за дверью.
Мрачный подтекст просто подкосил нашу компанию.
– А они время зря не тратят, – проворчала Лэйси и покосилась на меня: – Утренние махинации окупились?
– Ага, – ответила я негромко, перемешивая толстые макаронные трубочки, фаршированные мясом. Меня тошнило не так сильно, как Дункана, но я решила не налегать на пищу. – Шприц я достала. Соль в нем, готовая. У меня нет дистиллированной воды, чтобы сделать раствор. Было бы лучше, если бы мы вскипятили воду с солью, – добавила я. – Хотя энергичного потряхивания хватит, если достанем воду. Кстати, у преподавателей всегда есть кипяченая. Может, удастся стащить немного.
– Некогда, – отрезал Джон. – Давай шприц. Налью воду из-под крана в туалете, если кто-то заслонит камеру.
Я поморщилась.
– Раствор надо ввести под кожу. Вода из-под крана тебе ни к чему.
– Пить ее можно, – возразил он. – И это не хуже того, что мне хотят ввести. Я рискну.
Мои принципы гигиены продолжали мне мешать.
– Нам надо еще полчаса.
– Нет, – твердо сказал он. – Ты очень много сделала, и я тебе благодарен. А теперь моя очередь. Передай мне шприц на выходе. Мне надо еще что-то с ним сделать? Не считая очевидного.
Я покачала головой. Я по-прежнему была недовольна, но понимала, что он прав.
