– И еще… – Улыбка Сидни померкла. – Уточни, знает ли она, как дела у Зои? В порядке ли она?
– Заметано, – пообещал я, поражаясь тому, что для Сидни настолько важна сестра, которая ее предала. – А как насчет тебя? Ты можешь хоть что-то рассказать о себе? Я о тебе беспокоюсь.
Она не на шутку встревожилась. Я испугался, что она снова упрется, но внезапно Сидни нарушила паузу.
– Я нормально. Правда. И, возможно, я даже кому-то помогла. Я сделала магическую тушь и защитила одного заключенного от алхимического зомбирования.
Я отстранился и посмотрел ей в глаза.
– Ты колдовала в алхимическом центре перевоспитания? Разве ты не говорила, что у тебя будут неприятности, если ты нарушишь правила?
– Меня не поймали! – возмутилась она. – И тушь помогла!
Я притянул ее к себе.
– Думай о себе, Сидни.
– Ты говоришь точно как Дункан.
– Дункан? – ревниво переспросил я.
Она улыбнулась:
– Не беспокойся. Это друг. Но он постоянно предупреждает меня, чтобы я не влипала в неприятности. А я ничего не могу поделать. Ты же знаешь: если я чувствую, что сумею помочь, я не способна остановиться.
Я собрался напомнить ей о наших многочисленных спорах по поводу моей магии духа. Я вечно твердил, что не хочу даже думать о собственном риске, если действительно смогу помочь другим. Сидни же упорно требовала, чтобы я заботился о себе, – ведь если я не буду осторожен, то вообще не смогу никому помочь.
Однако я не успел открыть рот. Внезапно Сидни притянула меня к себе двумя руками, и наши губы соединились. Меня затопили тепло и желание – такое же реальное и сильное, какое я испытывал в реальном мире. Ее губы скользнули к моей щеке, а потом – к шее, и у меня появилась возможность говорить.
– Нечестно, что ты меня отвлекаешь, – прошептал я.
– Хочешь, я перестану? – спросила она.
Можно подумать, у меня имелись какие-то сомнения:
– Нет, конечно!
Наши губы слились в жадном поцелуе, и у меня едва хватило силы воли, чтобы изменить наше окружение. Двор, освещенный калифорнийским солнцем, исчез, мы перенеслись в спальню гостиницы в горах. Сидни замерла и тихо засмеялась, узнав обстановку.
– Воспоминания! – поддразнила она меня. – Вернулись к первому разу. У тебя за окном даже снег идет!
Я бережно уложил ее на мягкую кровать.
– Эй, Адриан Ивашков гарантирует весь спектр услуг!
– А недовольным возвращают деньги?
– Откуда мне знать? – ответил я. – Недовольных еще не было.
Ее смех сменился новыми поцелуями, и, заканчивая образ нашего сна, я превратил ее уродливую бежевую пижаму в облегающее платье – черное с терракотой, которое однажды на ней видел. Красота Сидни потрясла меня сейчас столь же сильно, как и тогда. Я погладил ее талию, и моя ладонь замерла на ее бедре. Ее руки, обвивавшие мою шею, скользнули вниз и задрали на мне футболку со смелостью, которой я в начале нашего знакомства в ней не подозревал. Прикосновение ее пальцев к моей груди было нежным – и одновременно говорило о такой ненасытной жажде, что все мое тело сотрясалось. Что-то подсказало мне, что страсть, которая пылала в Сидни, родилась не только от нашего взаимного влечения: ее источником были месяцы отчаянного одиночества. Я запрокинул ей голову, чтобы покрывать поцелуями шею, и зарылся пальцами в ее волосы. Она застонала от наслаждения и неожиданности, когда я слегка прикусил ей кожу, хоть я и следил за тем, чтобы это прикосновение оставалось дразнящей лаской.
Медленно, маняще я провел ладонью, лежащей у нее на бедре, по ее телу. Я наслаждался своими ощущениями и ее реакцией на мою ласку. Добравшись, наконец, до язычка молнии, я попытался ее расстегнуть, что мне оказалось сложно сделать одной рукой.
Сидни открыла глаза, в которых плескались смех и любовь.
– Ты можешь запросто убрать платье… – шепнула она.
– И что тут интересного? – возразил я, с ликованием справившись с застежкой.
Расстегнув молнию, я начал стягивать с нее платье.
– Ох, Адриан! – выдохнула она. – Ты не подозреваешь, насколько…
Она оборвала себя на полуслове, но я уже ни о чем ее не спрашивал. Все стало понятно по тому, как она истаивала в моих в объятиях.
Ее начали будить.
– Не уходи! – взмолился я с тоской.
Дело было не столько в потребности удовлетворить физическое желание, сколько в глубоко засевшем страхе, который я не осмелился озвучить: «Я боюсь, что ты исчезнешь и я больше тебя не увижу».
Похоже, мои страхи отразились на моем лице.
– Мы скоро будем вместе. В реальности. Центр устоит.
Сидни становилась прозрачной у меня на глазах.
– Выспись. Найди Карли и Кита.
– Обязательно. И я разыщу тебя. Клянусь!
Она почти исчезла, и я еле-еле различал навернувшиеся у нее на глаза слезы.
– Я знаю. Я в тебя верю. Я всегда в тебя верила.
– Я тебя люблю.
– Я тоже тебя люблю.
И она пропала.
Я очнулся на диване, ощущая пустоту и неудовлетворенность – не только физическую. Сердце и разум Сидни были мне нужны так же, как и ее тело.
Я нуждался в ней, и, засыпая, я чувствовал сосущую пустоту в груди. Обхватив себя руками, я попытался убедить себя, что обнимаю Сидни.
На следующее утро Маркус объявился ни свет ни заря. Наша поездка началась неплохо, за одним исключением. Мы поспорили, чью машину брать.
– Твоя, наверное, краденая, – заявил я.
Маркус закатил глаза.
– Не краденая. У меня, между прочим, «Тойота Приус».
– Тем более, ее брать не стоит.
– Мы доедем до Темпе без дозаправки, в отличие от твоей.
– Лучше сделать лишнюю остановку, но путешествовать с удобствами, – проворчал я.
– Лучше отложить момент получения ответов, которые могли бы помочь отыскать Сидни? – козырнул Маркус.
Я вздохнул.
– Ладно, – буркнул я. – Возьмем твою увечную, но экономящую топливо машинку.
Несмотря на наши с Маркусом натянутые отношения в прошлом (когда я, например, попытался отлупить его при первой встрече), до Аризонского университета мы доехали спокойно. Маркус не отличался болтливым нравом, что меня вполне устраивало. Все мои мысли занимала Сидни. Иногда Маркус отвечал на звонок кого-то из своих осведомителей – он и за рулем отслеживал любую крайне важную информацию. Часть из этих сведений была явно связана с Китом и Сидни, а часть – с другими людьми и задачами, которые тоже требовали решения.
В общем, я старался ему не мешать.
