Эгин прихлебнул престранный напиток – пиво из «озерного ячменя». Пиво, в общем-то, было сносным, по-своему вкусным. Смущал только его цвет – ржавая слеза стоялой болотной воды. Другие напитки, впрочем, в том числе прозаический варанский гортело, стоили здесь та-аких денег, что обращать внимание на цвет пива значило разориться не за неделю, а за три дня.
Вот что в Ите было многоморочливым, так это погода. Судя по большим магико-механическим часам, которые степенно проворачивались на шпиле грибовидной башни царской резиденции (оказалось, что градоначальники Ита по-прежнему именовались «царями», хоть это и было верхом абсурда), был без малого полдень. Но город, казалось, переживает час излета осенних сумерек.
«Верховой туман» – его здесь так и называли – клубился высоко, над крышами домов Мраморного Города. То есть над той частью Ита, которая находилась уже на склоне горы Ильвес, подле прославленных еще во времена Звезднорожденных каменоломен.
«Интересно, в этих каменоломнях по сей день добывают мрамор, или там уже давно нет никого и ничего, кроме летучих мышей и их дерьма?»
В Верхнем Городе, или просто Городе, где были расположены основные уцелевшие достопримечательности, кварталы богачей, особняки цеховых мастеров, преуспевших вольных художников (во всей широте этого понятия, от поэтов до магов) и где сейчас Эгин пил пиво, царила ясная погода. Если только можно называть «ясной погодой» серую муть над головой, сквозь которую не пробивается ни один луч солнца.
«Крепко же запечатали город эти самые люди Алустрала, если за шестьсот лет печати не ослабли…»
И, наконец, Нижний Город, лежащий под ногами у Эгина, был затянут вторым слоем тумана – лиловатым, подвижным, похожим не на бездушную субстанцию, а на одухотворенное существо. Этот нижний слой в Ите называли Опарком. Вместе со всеми постройками Нижнего Города – затопленными, полузатопленными и оставшимися на сухопутье, у самой кромки воды – Опарок скрывал и гладь озера Сигелло.
Опарок вздымался и опадал – один полный «вздох» на полтора коротких колокола, – выбрасывая в сторону Верхнего Города завихряющиеся шлейфы-щупальца. Время от времени туман менял оттенок: с лиловатого на сиреневый, с сиреневого на светло-желтый и обратно на лиловый.
На террасе кроме Эгина лакомились моллюсками и жареными в масле стручками молодой фасоли еще шестеро.
За соседним столом сидели два художника с вытянутыми аскетическими лицами отставных гончих псов и немолодая полная женщина с типично ре-тарской прической. Ее волосы были уложены четырьмя тугими валиками над ушами, а на голове красовалось ажурное украшение из золотой проволоки, на которую кое-где были нанизаны крохотные черные жемчужины.
Художники о чем-то живо лопотали, кажется, на языке Итарка, которого Эгин не знал, но звучание которого привык узнавать после двух ночевок в деревнях, где жили таркиты-мигранты. Женщина время от времени кисло улыбалась, задумчиво покачивала головой и тянула «ой-лее…», что означало наверняка либо «да-а-а», либо «не-ет», либо «ну и дела-а-а».
Но эти были вовсе неинтересны Эгину. Его внимание привлекла другая троица: бородатый мужчина в рубахе на голое тело (а ведь по меркам Эгина в Ите было отнюдь не жарко!), молоденькая девушка в длинном льняном платье до пят и мальчик лет десяти-одиннадцати – тоже в одной рубахе. Рядом с мужчиной стоял высокий плоский сундук с двумя ручками.
За этими Эгин исподволь наблюдал весьма пристально, поскольку, как ему показалось, они тоже приехали в город, чтобы искать пути воплощения Итской Девы.
Эти трое ели молча, поглядывая то на городские часы, то на Опарок. Только один раз мужчина на корявом харренском раздраженно сказал «Если сегодня нет, то никогда нет», а мальчик бросил на него короткий затравленный взгляд, в котором Эгину почудилась затаенная надежда.
Остальные пять столов были пусты. «Не сезон, – подумал Эгин. – Наверное, весной и летом здесь не протолкнешься.»
За его спиной раздалось приветливое кудахтанье хозяйки таверны и на террасе появились еще двое.
Мужчины лет по сорок, с кудлатыми шевелюрами до первого шейного позвонка, в черных кафтанах, при оружии и явно при деньгах. Их стол – они выбрали ближайший к Эгину из свободных – вмиг покрылся блюдами, блюдцами, плошками, соусницами, кувшинами и кружками.
Они сразу же набросились на еду. Замелькали столовые кинжалы, вилки, железные палочки и щипчики для пушистого пирога. Съев половину из заказанного, они выпили по кружке пива, налили себе по второй и откинулись на высокие спинки стульев.
Один из них беззастенчиво уставился на Эгина, некоторое время изучал его с головы до пят, а потом негромко, но вполне внятно спросил на сносном варанском:
– Вы приобрели разрешение на ношение оружия?
Эгин, который был готов к любому повороту дел, но только не к тому, что в нем вот так с ходу узнают выходца из Варана и, вдобавок, смогут заговорить на его родном языке, опешил.
«Если это „жемчужники“, то что бы там ни говорил Милас, мне придется туго.»
Однако, пока тебе в грудь не направлена сталь, спокойствие – превыше всего.
– Располагаю Преимущественной подорожной сотинальма, – нагло ответил Эгин, как будто столкнулся с обычной формальностью, которой давно ждал.
– Это ваше дело. Мы уважаем сотинальма, но и вы должны уважать городские законы. Вы обязаны были приобрести у ближайшего квартального смотрителя разрешение на ваш меч.
«Может, это и впрямь обычная уличная стража? А Милас тоже хорош – не мог предупредить!»
– Прошу прощения, милостивый гиазир. Я первый день в городе. Готов купить разрешение сейчас.
– Все вы так. Готовы, когда уже штраф на носу.
– Хорошо. Я заплачу и штраф. Сколько будет стоить разрешение вместе со штрафом?
– Двести пятьдесят.
– Двести пятьдесят чего? Итских момилов?
Мужчина в кафтане ядовито улыбнулся.
– Разумеется, нет. Полновесных харренских золотых монет не ранее чем пятидесятого года чеканки. Либо золото в слитках, мелком ломе, драгоценностях или монетах другой чеканки по полуторному тарифу.
«Боммм!» – это был первый удар башенных часов.
«Но у меня и половины этого не будет!»
– А в противном случае?
– В противном случае вам придется оставить оружие в гостевом хранилище городского арсенала. Вы получите расписку и, покидая город, заберете свой меч в целости и сохранности. Так многие делают. Но штраф за сегодня вам, конечно, придется уплатить. Двадцать полновесных монет, либо золото в слитках, мелком ломе…
«Чего я буду стоить без меча? Но где взять такие бешеные деньги??? На штраф и то едва хватает.»
Часы пробили третий удар…
Морозоустойчивый бородач в рубахе неожиданно вскочил. С грохотом отлетел к каменному парапету террасы его стул. Тыча пальцем в сторону Нижнего Города, он возбужденно прокричал:
