Мы уже были рядом и поняли, отчего так испугался Шаров. В углу у забора были свалены в кучу несколько полусгнивших ящиков, а прямо перед нами испуганно оглядывалась по сторонам тощая, покрытая лишаями черная кошка с худой некрасивой мордочкой. Видимо, до сих пор она мирно отдыхала в тени ящиков, а потом напугала Кольку своим внезапным появлением из темноты.
Кошка настороженно смотрела на нас. Наконец она подняла голову и снова мяукнула – хриплым голосом, больше напоминающим скрип или карканье. Насколько я могла судить, она или была серьезно больна, или ей пришлось долго голодать.
– Ну и чучело, – брезгливо скривился Егор.
Тут уж я не выдержала:
– Сам ты чучело! Не видишь, ей нужна помощь!
Я вынула из сумочки горсть сухого корма и высыпала перед кошкой. Несколько секунд она медлила, глядя то на корм, то на меня, а потом с громким урчанием накинулась на нежданное угощение.
– Вот уж кошатница! – хохотнул Шаров.
Я не обратила внимания, наблюдая за кошкой. Нет, судя по ее волчьему аппетиту, больной она не была, если не считать лишайных пятен на боку и на голове. Поэтому, когда кошка расправилась с кормом, я достала мазь:
– Коль, подержи-ка ее.
Шаров нерешительно сделал шаг назад, не спеша выполнять мою просьбу. Понимаю, кошку в лишаях не каждый решится руками тронуть.
Но кошка, словно понимая, о чем мы говорим, вспрыгнула на верхний ящик и уселась, повернувшись тем боком, где у нее был лишай. Так без чьей-либо помощи я обработала ее мазью. Кошка сидела спокойно, не вертясь и не пытаясь удрать.
– Умница, – похвалила я ее, вытирая руки влажной салфеткой. – Редко попадаются такие толковые пациенты!
– А она, наверное, не ждала, что к ней через забор такой Айболит ходячий залезет, – прокомментировал Егор. – У тебя всегда с собой лекарства на все случаи жизни?
Кошка поднялась, потянулась, еще раз хрипло мяукнула и перескочила через забор.
– Почти, – ответила я Егору.
– Ну что, во дворе мы ничего не нашли, кроме кошки, – резюмировал Колька. – Давайте внутрь заглянем, что ли?
Теперь Ника не возражала. Она первой подошла к заколоченной двери и громко постучала:
– Эй, есть там кто?
Тишина была ответом. В самом деле, странно было бы, если бы заколоченная дверь открылась, подумала я.
– Да, не похоже, чтоб в этом доме кто-то жил, – сделал вывод Колька. – Теперь я с вами согласен, тут явно не родственнички тапки делили. Вопрос: как вообще туда люди попали?
– Может, через окно влезли? – предположил Егор и стал дергать одну за другой створки всех подряд окон.
Открыть ничего не получилось. Тогда Егор вынул из кармана какую-то заостренную штучку и взялся за крайнее от входа окно. После недолгих манипуляций что-то громко треснуло, и створка с жалобным скрипом подалась.
– Ну что, дамы и господа, милости прошу! – провозгласил он и первым полез внутрь. Колька последовал за ним. Ника повернулась ко мне:
– Лиль, может, ты нас тут подождешь? Я же вижу, что тебе не хочется туда лезть.
Конечно, мне было страшновато. Но, во-первых, с друзьями я чувствовала себя увереннее, а во-вторых – не терпелось поскорее узнать, что же здесь все-таки произошло. И, конечно же, оказать помощь, если там и правда кого-то держат взаперти.
– Еще чего! Я хочу знать, что там!
Ника вздохнула и больше ничего не сказала. Колька из окна протянул мне руку.
Мы оказались в просторном холле, помнившем лучшие времена. Стены с унылыми блеклыми панелями, на полу всякий хлам, какие-то разбитые стулья вдоль стен, дыры на месте выключателей. А на потолке черный провод от висевшей там когда-то лампочки и остатки давно сбитой, закрашенной лепнины.
– Прямо царский дворец! – хохотнул Егор, и его слова отдались гулким эхом в тишине просторного помещения.
– Тише, – попросила я. – Вдруг тут все же кто-то есть.
Все замерли и пару минут добросовестно прислушивались. Но ни один, даже самый тихий звук не нарушил гробовую тишину здания. Даже с улицы сюда ничего не долетало.
– Эй, у вас все дома? – заорал неугомонный Колька. – Ну и ладно.
Так и не получив ответа, он вынул маркер и размашисто вывел на стене: «Люди, творите добро!»
Отсюда, из холла, наверх вела широкая лестница, но мы решили для начала осмотреть первый этаж. Сходили в левое крыло, затем в правое.
Там и там было пусто, только сохранились следы от какого-то оборудования. И ничего интересного. В общем, на первом этаже мы не задержались.
– Нечего тут делать! – заявил Егор. – Лилька видела свет наверху, туда и пойдем!
И первым побежал на второй этаж по лестнице. Мы пошагали следом. Лестница оказалась деревянной, покрытой рваным линолеумом, и скрипела под ногами на все лады. Я заметила, как Ника, шедшая последней, бросила короткий, но внимательный взгляд под лестницу.
– Что там? – я тоже попыталась туда заглянуть.
Но она коротко мотнула головой, подтолкнула меня вперед и стала подниматься следом.
Второй этаж встретил нас тишиной и полумраком. Лестница выходила на площадку, когда-то большую и просторную, но теперь наполовину закрытую уродской перегородкой. Сбоку виднелось пыльное окно. Направо и налево уходили узкие темные коридорчики. Мы остановились, оглядываясь и прислушиваясь.
– Эй, есть тут кто живой? – басом крикнул Егор. Но снова тишина была ответом.
– Похоже, никого, – ответил Колька. – Если б был кто, мы бы услышали.
– А вдруг он мертвый? – брякнул Егор. – Может, пока мы ночью решали, звать полицию или не надо, его взяли да и прихлопнули!
У меня сразу же испортилось настроение. Шаров озвучил то, что я все это время упорно гнала от себя, пытаясь успокоить свою совесть.
– Пойдем и узнаем, – мрачно ответила я.
Коридорчики, закоулочки… Похоже, в этом здании сменилась куча учреждений, и каждое из них перестраивало внутреннюю планировку под свои нужды, нисколько при этом не заботясь о внешнем виде. Здесь были большие, малые и совсем крошечные кабинеты, кладовочки, чуланы.
Ребята ради интереса отодвигали ящики в столах, заглядывали в шкафы и минут десять пытались взломать обнаруженный в одном из кабинетов сейф, правда безрезультатно. Ника внимательно оглядывала все темные закутки. А я столь же скрупулезно смотрела на пол. Мне почему-то казалось, что если здесь что-то произошло, то на полу должно быть обязательно хоть малюсенькое пятнышко крови. Но пол был чист. То есть грязен, конечно, но ничего похожего на кровь не наблюдалось.
Колька остановился перед запертой дверью в темном закутке коридора. Она была совсем крошечной, низкой и сплошь затянутой паутиной. Такие двери – маленькие, вечно запертые, наверное, есть везде, и на них обычно никто не обращает внимания. Вот и я не обратила, а Колька вот заметил.
