Не говоря уже о том, что заслуживающих упоминания танковых частей в составе финской армии не было вовсе, удивляет сама логика директивы: инициативу активных действий приказано добровольно уступить противнику. Почему? Зачем? Два дня назад, 25 июня советская авиация наносит «упреждающий удар» — внезапно и вероломно, без объявления войны, без официального расторжения Московского мирного договора, без отзыва послов, невзирая на очевидные политико-правовые последствия таких действий. А вот после того как Финляндия объявила войну Советскому Союзу, приказано первыми огня не открывать и терпеливо дожидаться «внезапной танковой атаки…»
К перечню бесспорных фактов следует добавить еще несколько событий, которые НЕ произошли. Болгария, Венгрия и Словакия были союзниками гитлеровской Германии, они официально присоединились к Тройственному пакту («ось» Берлин — Рим — Токио), они предоставили свою территорию для размещения и/или прохода германских войск — и тем не менее никаких боевых действий против этих государств советские войска не открывали ни в первые дни, ни в первые месяцы войны.
Фашистская Италия, явный и старейший союзник Гитлера, даже объявила войну Советскому Союзу, причем сделала это уже в полдень 22 июня. Таким образом, у советского руководства появились непререкаемые юридические основания для военных действий против Италии («сами напросились»), а тактико-технические характеристики советских дальних бомбардировщиков (ДБ-3ф, Ер-2, ТБ-7) теоретически позволяли нанести удар по любой точке промышленного севера Италии (Милан, Турин, Флоренция). Однако столь дикая идея никогда даже не обсуждалась. В обстановке начавшейся (да еще и как начавшейся!) войны с Германией очевидным приоритетом для Москвы было сохранение «худого мира» со всеми потенциальными противниками. В частности, тот факт, что войну с Японией удалось предотвратить, всегда и оправданно считался важнейшим успехом советской дипломатии.
Но, быть может, угроза «авиационного удара на Ленинград, намеченного немецким командованием в Финляндии», была столь велика, что для ее предотвращения пришлось отбросить все доводы благоразумия?
Соотношение сил
Сегодня ответ на этот вопрос может быть дан с исчерпывающей точностью. Удар никто не планировал. Крайне малочисленные (для фронта, растянувшегося от Риги до Одессы) силы люфтваффе занимались своим прямым делом — поддержкой наступления сухопутных войск. Немецкая авиация в южных и центральных районах Финляндии (то есть там, откуда самолеты могли долететь до Ленинграда) была представлена одним-единственным звеном разведчиков (два «Дорнье» Do-215 и один «Хейнкель» He-111). Было, правда, еще одно разведывательное звено в составе трех «Дорнье» на севере Финляндии (аэродром Рованиеми, 780 км от Ленинграда), но нанести бомбовый удар по Ленинграду они могли лишь в самоубийственном полете «в один конец».
Что же касается бомбардировочной авиации самой Финляндии, то на ее вооружении было аж 27 самолетов, включая три советских СБ (трофеи «зимней войны») и четыре переоборудованных в бомбардировщики транспортных «Дуглас» DC-3. Итого для «авиационного удара на Ленинград» противник мог использовать максимум 30 бомбардировщиков. Оставляя за скобками тот факт, что финская авиация не бомбила Ленинград даже тогда, когда линия фронта проходила в пяти минутах полета от Дворцовой площади, следует признать, что такая «воздушная армада» создавала, конечно же, некоторую угрозу. Однако и Ленинграду было чем отбиваться.
К началу войны развернутый в районе Ленинграда 2-й корпус ПВО имел на вооружении порядка 600 орудий калибра 85 мм, 246 орудий калибра 76 мм, 60 орудий малого калибра, 230 зенитных пулеметов. А также 263 наблюдательных поста, 23 поста наведения истребительной авиации, 483 прожекторные станции, восемь радиолокационных станций РУС-1 и 297 аэростатов заграждения. Это была крупнейшая в мире группировка зенитной артиллерии (поспорить с которой могла лишь ПВО Москвы), созданная с расчетом на отражение массированных налетов объединенных ВВС нескольких «империалистических держав». Для сравнения отметим, что Лондон в ходе знаменитой «битвы за Англию» (сентябрь-октябрь 1940 года) защищали 452 зенитных орудия всех калибров, а «нефтяное сердце» фашистской коалиции, район румынского Плоешти, прикрывало всего 30 зенитных батарей (то есть порядка 120 орудий).
Но зенитные орудия — это последний рубеж обороны, им предстояло вступить в бой лишь в том случае, если свою задачу не сможет выполнить первый и главный «рубеж», то есть истребительная авиация. Только в составе девяти истребительных авиаполков ВВС Ленинградского ВО (не считая 158-го ИАП и 155-го ИАП, дислоцированных значительно южнее Ленинграда, и не считая формирующиеся новые авиаполки) числились 472 летчика-истребителя. Самолетов же было значительно больше. Точное число указать практически невозможно, так как в ВВС ЛенВО шла интенсивная замена самолетного парка, и в некоторых истребительных полках самолетов было вдвое больше, чем летчиков. Ориентировочно количество боеготовых самолетов можно оценить в 620–650 единиц, в том числе не менее 160 новейших истребителей МиГ-3.
И это еще не все. В непосредственной близости от Ленинграда базировались главные силы ВВС краснознаменного Балтфлота, в том числе 61-я истребительная бригада (штаб бригады — Новый Петергоф). Всего на вооружении трех истребительных полков и семи отдельных эскадрилий ВВС КБФ числилось 350 самолетов-истребителей, из которых порядка 300 находилось в боеспособном состоянии (в том числе 32 МиГ-3 и восемь Як-1). Не претендуя на абсолютную точность, можно сказать, что каждому бомбардировщику финских ВВС советское командование могло противопоставить порядка 25–30 истребителей.
Неустановленная численность из достоверных источников
Вопиющее несоответствие между масштабом реальной угрозы и «упреждающими действиями» советского руководства столь велико, что невольно возникает вопрос: а была ли в действительности Директива наркома обороны СССР от 24 июня? И на этот вопрос сегодня можно дать точный ответ. Директива была. В архиве Генштаба сохранился ее рукописный оригинал. С собственноручной подписью маршала Тимошенко. Перечитаем внимательно констатирующую часть директивы:
«1. Из достоверных источников установлено, что германские войска сосредоточиваются на территории Финляндии, имея цель нанести удар на Ленинград и захватить район Мурманска и Кандалакшу. К настоящему времени сосредоточено до четырех пехотных дивизий в районе Рованиеми — Кемиярви и группа неустановленной численности в районах Котка и севернее полуострова Ханко.
Немецкая авиация также систематически прибывает на территорию Финляндии, откуда производит налеты на нашу территорию. По имеющимся данным, немецкое командование намеревается в ближайшее время нанести удар авиацией по Ленинграду. Это обстоятельство приобретает решающее значение.
2. В целях предупреждения и срыва авиационного удара на Ленинград, намеченного немецким командованием в Финляндии, приказываю…»
Текст этот был рассекречен и опубликован еще в 1996 году. Огромная ценность обнаруженного оригинала в том, что на нем остались отметки о времени передачи директивы в шифровальный отдел Генштаба: 22 часа 25 минут. Отправлена адресатам в 22.40. Эти цифры потрясающе смотрятся рядом с последней фразой директивы: «Копии отданных распоряжений донести мне к 24.00 24.6.41 г.». То есть решение принималось в крайней спешке. Ситуация была оценена как чрезвычайная. От подчиненных требовали невозможного, видимо, надеясь на то, что они успеют сделать хоть что-нибудь.
