— В ближайшем столетии покончено наверняка, — с улыбкой кивнул Вадим. — Милая, а что скажешь ты?
— Да, что думаете вы, княжна? — спросил комиссар.
Катарина посмотрела на мужчин.
— Я не знаю, — ответила она. — Но Последняя битва все еще впереди, и срок ее нам неизвестен.
Переглянувшись, Вадим и Горовец сделали по глотку виски. Арсеньев посмотрел в окно — на узкую улочку эмира Сулеймана. Если честно, он, как и Горовец, ожидал иного ответа от своей подруги.
Через несколько часов самолет поднял их с аэродрома Дамаска, ослепительно сверкавшего огнями, и Сирия осталась позади.
Они разъехались по домам. Горовец и Зоя остались в Праге, где комиссар тотчас по прибытии написал рапорт об отставке. Дело свое он закончил — отправил Анну Ортман в самый ад, и не одну, а с компанией! Оставшуюся часть жизни он решил посвятить Зое и будущим их детям.
Вадим, Катарина и Дронов вернулись в Дымов. Пашу похоронили на городском кладбище. Катарина заказала ей памятник из белого мрамора. Он был прекрасен. На берегу реки Времени, обняв колени, сидела чудесная девушка. Улыбаясь, она смотрела на вечный поток священных и неизбывных вод.
Лишь один раз, в новостях, они услышали фамилию мистера Даймона, наследника миллиардного состояния. К радости многочисленных родственников, он исчез бесследно. Теперь его родне оставалось лишь дождаться положенного срока, чтобы распределить между собой миллиарды.
О миллионере Томасе Крауне более не вспоминали. Вадим был уверен, что свое сокровище, Волчье логово, он продал задарма, и теперь конторе по торговле недвижимостью, возглавляемую герром Карлсоном, вновь придется взяться за дело.
Аристарх Иванович, чья жизнь была и без того богатой на события и приключения, решил взяться за мемуары. Вадим обещал помочь ему.
Ивана Родникова, их Ванечку, Вадим и Катарина отправили домой — в Ермаковск. Они посадили его на самолет, мать встретила сына в родном сибирском городке, таком примечательном благодаря великолепной скульптуре «Птице-тройке»! Вадиму и Катарине оставалось только ждать, когда Иван повзрослеет, чтобы обсудить с ним те события, участниками которых они стали.
Аксель Норлин, оказавшись предприимчивым малым, как и мечтал, купил маленький остров в Средиземном море, открыл сеть отелей и женился на фотомодели из России. Как сообщал Горовец, Ларс Норлин, в свою очередь женившийся на матери фотомодели, до сих пор пилит своего внука за любую провинность.
Вадим и Катарина по прошествии нескольких месяцев обвенчались в старинной белокаменной церквушке под Дымовом. Аристарх Иванович был свидетелем со стороны жениха. Путешествиями молодожены были сыты по горло, и медовый месяц решили провести в санатории на берегу Волги, среди заснеженных сосен и елей.
Вадим много думал о перекрестках, где пересекались люди, знавшие друг друга тысячелетия, и о тех невероятных повторениях, что ожидали их при новых встречах. Об Аристархе Ивановиче и Медведе, о Марине Верховенской и куртизанке Фламинии. О Дерике Даймоне, герцоге Вествольфе и князе Шахамсуре.
Там же, в санатории, он спросил Катарину:
— А наш Георгий Горовец, комиссар Интерпола, неужели он новое лицо в этой истории? Свежая кровь? Неужели случилось такое чудо?
Катарина улыбнулась:
— Когда перед отлетом из Дамаска, в гостинице «Саладин», ты крепко задремал после виски, Горовец попросил меня отправить его в путешествие. Для него это был поступок, — рассмеялась Катарина, — ведь он, оказывается, так до конца и не верил нам!
— И что же? — заинтригованный, поинтересовался Вадим.
— Чуда не случилось, — покачала головой Катарина. — Вернувшись, Горовец рассказал, что там, очень далеко, его звали Аффонием Герасимосом из Никомедии. Что у него росла девочка Таис, племянница Константина Борея, которую позже он повез в Никею к Александру Палеологу. И я бы не удивилась, если бы узнала, что Зоя Вайдова когда-то была женой Аффония Герасимоса, а значит, и дальней родственницей византийского вельможи Константина Борея. Они пара не хуже нас с тобой!
— Хорошо, что ты рассказала мне об этом, — улыбнулся жене Вадим.
И опять он мысленно возвращался к Дерику Даймону. Может быть, думал Вадим Александрович, что-то важное изменилось в этой паутине, если Дерик, после всех адских кругов, нашел для себя иной выход?
Надо сказать, Вадим тоже взялся за мемуары, решив перещеголять Дронова. И для этого у него были все козыри! Продолжение истории о Дионисии из Идона так и просилось на бумагу и тянуло теперь на целый роман.
Одно заботило Вадима Арсеньева. Все началось для него с обрывка сна. События тех нескольких месяцев, в водовороте которых он оказался, тоже могли показаться сном. Если бы не одно обстоятельство — в его доме, в городе Дымове, хранился Меч Ангела. И это наводило на мысль, что история не закончена, что она ищет продолжения. Вадим Александрович Арсеньев и не ведал, насколько прав он был в своих догадках!
Эпилог
Катарина шла по пирсу, далеко уходящему в море. Он казался почти бесконечным. Девушку ждали — там, далеко, на самом конце каменной дороги.
И она знала, кто это был.
Порывами дул ветер, неспокойное море точно закипало на медленном огне. В конце пирса стоял человек. Катарина торопилась. Ей хотелось поскорее увидеть его! Человек становился ближе. Она уже различала его статную фигуру. Мужчина был в белоснежном костюме, в его высокой шевелюре, которую сейчас трепал ветер, сверкала седина. Он стоял лицом к горизонту.
Катарина подошла сзади — и человек обернулся.
— Здравствуй, отец, — сказала она.
— Здравствуй, милая, — улыбнулся Константин Остберг, совсем иначе, чем прежде, всматриваясь в ее лицо. — Как же я счастлив, что вижу тебя…
Она взяла его руку — осторожно, точно боялась, что этого не случится. Что он — мираж. Но его рука была теплой и сильной.
— Ты совсем не изменился, — сказала она.
— Я и не собираюсь меняться, — убедительно нахмурился он. — С какой стати? Недаром меня во все времена звали только Константином. Мое имя — постоянный, и я верен ему.
— Это хорошо. Это очень хорошо, отец. Ты звал меня — зачем?
— Когда-то я не успел сказать тебе главное. Думал, будет еще время. Но это были догадки и прозрения. Теперь я все знаю наверняка, потому что иду по иной дороге, где открыто многое. — Он коснулся ладонью ее щеки. — Милая, это очень важно. Наступает новая эра, которую мы так ждали, на которую надеялись. О которой мечтали, как о земле обетованной. От веку было много пророчеств! Так вот, Катарина, мир изменяется, он открывается людям заново именно сейчас, в эти дни, когда живешь ты. И надежды не обернутся больше отчаянием и великим горем. Сам Господь открывает свои объятия — и благодать ждет многих. Но… перед этим случится нечто. Очень важное. Смена эпох подгоняет нас. Но торопимся не мы — они. Темные силы. Это их последний шанс. Они уверены в этом. Я пришел сказать: время Последней Битвы приближается. И оно придет быстрее, чем мы думали когда-то. Я хочу одного, чтобы вы были готовы к этому.
