— А как ты думала? — ответила вопросом на вопрос княжна. — Тут Вадим прав. Мы ведь уже не в тринадцатом веке, голубушка, а в двадцать первом живем!
Слушая ее, Вадим кивал.
— Так, — заключил он. — Паше надо переодеться и захватить паспорт. Мне тоже. Марине я позвоню и отговорюсь.
— Будь уж любезен, — качнула головой Катарина.
В восемь самолет поднял их с аэродрома Дымова, в девять они были в Домодедово. Андрэос и Славик на расстоянии следовали за ними. Двухголовый Цербер, да и только! До вылета в Новосибирск оставался час. Катарина все это время с сомнением поглядывала на наряд Паши — старинную юбку ниже колен и диковатую кофточку.
— Ты меня прости, Паша, — уже в столичном аэропорту не выдержала она, — но этот твой наряд мало отличается от того, который был на тебе там, в лесу. — Идем-ка со мной…
— И не лес это, а дача, — возразила Паша.
— Лес, лес! — откликнулась Катарина.
Она завела ее в первый модный магазинчик и через двадцать минут вытолкала наружу. Вадим обомлел. Паша преобразилась на глазах. Ей очень шли джинсы в обтяжку и легкий голубой джемпер. А ее чудаковатую прическу, вернее, ее отсутствие, элегантно прятало светлое кепи.
— Я точно голая, — призналась Паша, когда Катарина подвела ее к Вадиму.
Тот покачал головой — прорицательница оказалась совсем не такой уж и дурнушкой. И фигурка у нее, оказывается, имелась, только она ее успешно прятала. Паша скорее просто была девушкой со смешным лицом, вот и все.
— Что скажешь? — спросила у Вадима княжна.
— Если бы, Паша, вы следили за мной вот в таком обличии, я бы непременно вас заметил.
От этих слов Паша покраснела.
— То-то же, — кивнула Катарина. — Ладно, полетим дальше.
Накануне они переволновались, и теперь, в самолете, спали — набирались сил. Когда в сумеречном салоне, под приглушенный рев турбин, Вадим сонно открыл глаза, то обнаружил руку спящей Катарины на своей руке. Девушка спала с приоткрытым ртом, темные пряди рассыпались по ее бровям. Столько юной нежности было в ее облике.
«Ты никогда не думал, что знал меня другой? — так и звучал ее голос. — Не десятилетней девочкой Таис, но взрослой женщиной?..»
Ее слова тогда взволновали его — волновали и теперь. И еще этот ее поцелуй…
4
В Новосибирске их подхватил рейсовый АН-2 и, полчаса пугая стальной дрожью, к великому облегчению посадил на скромный аэродром Ермаковска ровно в пять утра.
Был чудесный рассвет.
— Вот и край земли, — вздохнув, сказал Вадим.
Они взяли два такси и поехали на центральную площадь города.
Вадим так и сказал:
— Нам в центр, где лошади.
— А-а, — понимающе протянул водитель.
За первой машиной следовала вторая — с македонцем Андрэосом и сербом Славиком.
Десять минут, и авто притормозило на краю центральной площади только еще просыпающегося города. Они расплатились и вышли. Вокруг небольшой площади, от которой расходились улицы, росли клены.
В центре круга пыталась сорваться с места их Птица-тройка.
— Не верится, — тихо проговорила Паша. — Те самые кони, только осенью.
Они перешли площадь и, вслед за провидицей, встали напротив трех лошадиных морд. Средняя кобыла смотрела прямо на них, две другие — по сторонам. За художественно-скульптурной композицией открывалась перспектива микрорайона — двенадцатиэтажные коробки уходили вдоль улицы.
— Я вижу его окно, — через пять минут сказала Паша. — Идемте!
…Втроем они стояли у типовой пятиэтажки за номером «35». Таких тут был целый ряд — шли гуськом друг за другом вдоль безликой улицы. Перед окнами — дворик. Песочница, грибок, покосившиеся качели, лавки. Под лавками — бутылки из-под пива и окурки.
Вадим взглянул на Катарину — девушка была разочарована.
— Ну, разумеется, — сказал он, — это тебе не Константинополь. Не Золотой Рог и дворец Влахерны.
Княжна вздохнула:
— В бедных кварталах Константинополя, кстати, было значительно хуже.
— Ну, хорошо, не замок под Драговом.
— Уже теплее, — сказала Катарина. — И все-таки я представляла себе иначе его дом…
— А я нет, — честно призналась Паша.
— Сядем на лавку, — предложил Вадим, — не будем пялиться на окна.
Они уселись на скамейку у песочницы, похожей на малую городскую свалку, лицом к дому.
— Третий этаж, — сказала Паша, — четвертое окно от правого края.
Вадим присмотрелся.
— Это как раз маленькая комната типовой хрущевки, далее — балкон, и следующее окно — кухня.
Паша кивнула:
— Так оно и есть. Может быть, это его комната, нашего Дионисия?
Вадим подошел к подъезду, посчитал номера, вернулся.
— Девяносто шестая квартира, — сказал он.
— А что ты чувствуешь? — спросила Катарина у Паши.
Та улыбнулась:
— Он здесь — сейчас, в это время.
— А как его зовут? — взгляд Катарины умолял ответить.
— Мне кажется, «Ванечка»…
— У нас нет плана, — резонно заметил Вадим. — Меня хотя бы подготовили: тут и видения Паши, и приглашение в Сербию. А что скажем ему: мы хорошие — открой нам тайну великого Оружия! Могут и милицию вызвать…
— Он должен почувствовать нас, — убежденно сказала Катарина. — Должен!
— Сейчас полшестого утра, — сказал Вадим. — Перекусим где-нибудь, вернемся часов в семь. Идет?
В круглосуточном кафе они выпили кофе, съели по булочке.
— У меня есть план, — когда они выходили, сказала княжна. — Сейчас мы узнаем, кто живет в этой квартире. Далее купим подарки, позвоним и скажем, что они все это выиграли от фонда христианской организации «Мир в твоих руках».
— А есть такая организация? — спросил Вадим.
— Да, — просто кивнула Катарина. — Папа ее финансирует, я — президент.
Вадим и Паша переглянулись: девочка не промах! И сама идея была хороша. Около семи утра они сели на ту же скамейку. Им не терпелось. Сейчас люди пойдут на работу, можно будет разговориться. И впрямь — хлопнула дверь одного подъезда, другого.
Их пока молчал…
— Смотрите! — зашипел Вадим. — Только осторожно!
На интересующем их балконе произошло движение — вначале громко открылась балконная дверь, затем появился худощавый юноша лет четырнадцати в спортивных трусах и джинсовой рубашке. Увидев наблюдателей, он немного стушевался, но, поскольку они отвернулись, показав, что он им безразличен, приземлился на стул.
