6
Катарина обошла кресло, заглянула ему в глаза.
— Как это было? Мне казалось, что ты переживаешь что-то страшное, я даже испугалась за тебя. — Неожиданно она взяла его лицо в ладони. — Почему Таис не дождалась своего Александра? Говори же, Вадим, я ждала этого вечность!..
Он рассказывал ей и видел, как в глазах ее то и дело блестели слезы.
— Но одного я не понял, — в заключение он покачал головой, — там, на дороге, Вествольф похвалялся, что разговорит Дионисия, что будет поливать маслом и жарить его. Теперь я знаю наверняка — тот не проговорился. К тому дню — наверняка. Иначе бы Вествольф не попытался предложить Александру сделку.
— Сделку — какую? — нахмурилась Катарина.
— Вествольф предложил Палеологу за быструю смерть объяснить ему одну фразу, оброненную Дионисием во время пытки. То ли в сознании, то ли в бреду Дионисий бросил Вествольфу загадочную фразу: «Будь проклят, князь Шахамсур!». Герцога задело за живое это проклятие. Но что бы оно могло значить? Поняв, что умирающий Александр Палеолог ничего не подскажет ему, потому что не знает, Вествольф заколол его. Впереди у него было много «работы». В подземелье герцога ждал полуживой Дионисий. — Вадим горько улыбнулся. — Ждал для новых пыток. — Он перевел дух. — А теперь выпью коньяку! Заслужил…
Уже скоро он сказал:
— Хочу спать. — Поднялся с дивана, спросил: — Где тебе постелить?
Встала с дивана и Катарина. Обняла его, положив голову ему на грудь. И он крепко обнял ее. А потом, встав на цыпочки, Катарина поцеловала его в губы.
— Теперь ты знаешь все о нас, и больше не имеет смысла спать в разных постелях.
Вадим покачал головой:
— Ты уверена?
— Я уже взрослая, — улыбнулась девушка. — И потом, я ждала этого так долго! — Она заглянула в его глаза. — Ждала твоего возвращения…
Они съели по яблоку. Вадим выпил еще немного коньяка, Катарина — вина. Второй бокал она пила, уже сидя на его коленях, обняв его за шею.
— И чему ты улыбаешься так загадочно? — спросила девушка.
— У тебя уже был секс? — ответил он вопросом на вопрос.
Она заглянула в его глаза.
— А ты бы этого хотел?
Вадим пожал плечами.
— Скорее да, чем нет… Так был или нет?
— Был, — просто ответила она.
— И когда же?
— В последнем классе школы.
— То есть совсем недавно?
— Именно так, сударь, — улыбнулась девушка.
— Это была… любовь?
— Нет, — она весело покачала головой. — Скорее влюбленность. И чувство соревнования.
— Позволь, догадаюсь. Вы засматривались с подружкой на одного и того же парня, конечно, спортсмена, баскетболиста, в которого были влюблены все девушки в школе. Победила ты, верно?
Глаза Катарины искренне округлились:
— Как ты догадался?!
— Так он и впрямь был баскетболистом?!
— Да, — изумленно кивнула она.
Вадим весело рассмеялся, едва не уронив ее с колен.
— Вот она — современная княжна! Оказывается, вы — самый обыкновенный тинэйджер!
— Ну и что? — хотела было обидеться девушка. — Мне всего шестнадцать…
Он с нежностью прижал ее к себе.
— Все отлично, милая. Все хорошо. Именно так, как и должно быть…
Вадим разложил диван, застелил его. Катарина помогала, но неумело. Было видно, что эта работа ей не очень знакома. Потом они оказались по обе стороны кровати, как по разные берега океана, и каждый не знал, что ему делать. Совсем еще юная, она ждала от него первого шага. Вадим выключил свет. Сбросив рубашку и джинсы, он прыгнул на постель, растянувшись, похлопал рукой по свободному пространству.
— Идем ко мне, бэби.
Свет луны вызолотил цветастую простынь. Катарина послушно стянула майку, растрепав темные волосы, тоже вылезла из джинсов. Забравшись на кровать, потянулась к нему — вся, околдовывая его прикосновениями ладоней, локтей, коленей. Она сама сделала первый шаг — поцеловала его чувственно и очень умело. И ее порыв быстро растопил тонкий лед. Вадим сразу забыл, что перед ним совсем еще девчонка — милая Катарина Остберг, хрупкая красотка. Теперь рядом с ним была женщина, имя которой он повторял в неясных снах с ранней юности. А потом просыпался и тотчас забывал его! Но волны времени, как волны моря, расступились перед ними, и теперь земля обетованная встречала их. Страждущих так долго! Века… Этих поцелуев он ждал, ждал темно-синих глаз — сейчас, ночью, черных и блестящих…
— Тебя отняли у меня — отняли в те самые годы, когда я хотела любить, — шептала она ему на ухо, и он чувствовал ее слезы на своем лице, совсем нежную соль. — Когда я с ума сходила оттого, что тебя не было рядом! Таис умирала каждый день, с зарей, когда призрак ее мужа таял с обрывками сна. Это было мучением, пыткой. Милый, милый Вадим, как же я люблю тебя…
7
Утром Катарина проснулась первая, потянулась. Он протянул руку, провел пальцами от живота девушки к груди.
— Щекотно! — с вызовом выпалила она. Резво подскочив, Катарина забралась на него верхом. — Просыпайтесь, сударь!
Он открыл глаза, зевнул. Они встретились взглядом. Катарина улыбнулась первая, за ней — Вадим.
— Ты намереваешься будить меня так каждое утро? — спросил он.
— Все зависит от твоего поведения, — ответила она.
Вадим коснулся ее сосков, положил руки на бедра девушки, крепко сжал их:
— Ах ты, маленькая наездница!
— Да, я такая, — сказала она.
— А готовить ты умеешь, «такая»? — спросил он.
— Не-а, — ответила девушка. — У нас был повар. О, Господи, — она быстро закрыла лицо руками, сползла с Вадима, уткнулась лицом в подушку. — Я позволила себе забыть. О доме, о папе. О, Господи…
Вадим обнял ее за плечи, еще немного хрупкие. Обнял со всей нежностью. Поцеловал в закрытые мокрые глаза. Он не знал, что говорить в таких случаях, и потому молчал. И только крепче прижимал Катарину к себе, комкавшую у лица простынь, хлюпавшую носом.
— Мы что-нибудь придумаем, — все-таки сказал он. — Ничего еще не кончено — все еще только начинается!
— Пить хочется, — жалобно сказала княжна.
— Сок будешь, милая? — Он притянул ее к себе. — Есть апельсиновый.
— Да, — тихо ответила она.
— А потом сварить тебе кофе?
— Если не трудно, — откликнулась Катарина.
С появлением княжны Паша преобразилась. Это было второе дыхание. Да что там второе! Паша была похожа на цветок, забытый и угасший, готовый иссохнуть и погибнуть, и вдруг расцветший ярко и радостно.
